Роуз распахивает дверь, и от ее широкой улыбки на душе сразу теплеет. Прошло около недели с тех пор, как я убежала из центра соцпомощи – прочь от Ника и его попыток объясниться. Но получилось, что одновременно я убежала и от Роуз; поэтому я очень обрадовалась вчерашнему письму и немедленно приняла приглашение.
– Я опасалась, что ты не придешь, – говорит она. – У меня всегда было впечатление, что тебя вполне устраивает наша болтовня за чашкой кофе у Ника в кабинете, а ближе ты общаться не хочешь.
– А я бывала тут раньше? – спрашиваю я.
Роуз качает головой и пропускает меня вперед, а сама идет следом по узкому коридору. Гостиная, светлая и на удивление просторная, обставлена очень старомодно: мебель обита ситцем в цветочек, от орнаментов, завитушек и лилий на коврах и обоях рябит в глазах. Роуз уходит приготовить чай, и я выглядываю сквозь тюль на окне свою машину. Меня немного нервирует, что она стоит у обочины в незнакомом месте. Палисадники вокруг многоэтажек разительно отличаются от идеально ухоженных газонов у Сашиной квартиры. Унылый вид на брошенные машины и тележки из супермаркетов – полная противоположность прекрасному парку.
– Тут мило. – Я отворачиваюсь от окна. Роуз ставит поднос с чаем на столик, накрытый кружевной скатертью. – Давно вы здесь живете?
– Всю жизнь. – Роуз взбивает диванную подушку и расправляет ажурную накидку на спинке кресла. – Здесь жили мама с папой; мне повезло, я сохранила право на аренду.
– Спасибо. – Я беру из ее рук чашку с блюдцем.
– Мама умерла два года назад, ей было всего шестьдесят два, а папа уже пять месяцев как в доме престарелых. Ему под восемьдесят. Я проведываю его каждый день. – Она печально улыбается. – Джо, я бы не справилась, даже если бы бросила работу в центре. Помогать некому.
– Не сомневаюсь, что ты сделала все возможное… Кстати, я тоже единственная дочь, – сообщаю я.
– Родственные души, – говорит она.
Приятно сознавать, что, вопреки всему остальному, за прошедший год я завела настоящую дружбу.
– Ты сказала мужу про Ника? – со свойственной ей прямотой спрашивает Роуз.
Я удивленно гляжу на нее.
– О чем ты?
– Да ладно, Джо. И так ясно, что между вами что-то есть. Я тебя не виню, он хорош собой.
– Не помню. – Щеки у меня пылают, и я рада сослаться на амнезию.
Роуз улыбается.
– Ты ему явно нравилась. Вы сидели вместе по вечерам, а меня отсылали домой. Я не хотела говорить, надеялась услышать от тебя. А Ник тебе рассказал?
Я решаю, что нет смысла отпираться.
– Он сказал, что мы договорились остаться друзьями. Ты действительно думаешь, что мы были любовниками?