— Долго же ему пришлось ждать.
— Я рассчитывала вырваться пораньше, но программа была довольно забавная.
Еще бы: слежка за женой любовника!
— Вернулась где-то в третьем, изнемогая от усталости. Не помню, как заснула.
— Но Вику и меня успели заложить.
— Вы ж говорите, и закладывать нечего: старые приятели…
— Как на ваше сообщение прореагировал Самсон?
— Да никак… промолчал… Впрочем, мне было не до психологических наблюдений, рухнула в постель как мертвая.
Журналистка врала, особо не утруждая себя и притворством: уже откровенная усмешка кривила губы, поблескивала в глазах.
— Поднапрягитесь, пожалуйста, вспомните.
— Может быть… потом, когда пройдет стресс.
— Стресс?
— Естественно, меня потрясло их исчезновение, особенно ребенка.
— И вы не слышали, как утром ушел Самсон?
— Что-то такое смутное, сквозь сон… шаги, голос.
— Голос? Он звонил по телефону?
— Ничего определенного не могу сказать.
— Во сколько примерно он вас покинул?
— Коля, — прошептала она интимно, я аж вздрогнул, — если мне хоть что-то удастся вспомнить, я с вами немедленно войду в контакт. А вы — держите меня в курсе! — и унеслась на невидимом «энергетическом» помеле в поисках новых радужных пузырей сиюминутной сенсации.
— Жорж, будь добр, холодного пивка.
— Айн момент, босс!
В этот ранний для возлияний час клиентов почти не наблюдалось; бармен — с красной рожей, но во фраке — оперся о стойку напротив меня.
— Чего рыщешь, Ник?
— Преступника ищу.
— В нашем баре?
Посмеялись.
— Знаешь эту журналистку?
— Тыщу лет.
— В прошлую среду она была тут со сценаристом Любавским.
Он подумал.
— Тощий, бледный, безобразный.
— Точно. О чем они говорили?
— Ты неравнодушен к этой бабенке?
— Она тебе не нравится?
— Дело вкуса. — Двухметровый столб этот по роду профессии дипломат, а попутно — вышибала. — На того карлика накатила депрессия, и нет близкой, понимаешь, души. Ну, нормальный охмуряж.
— А еще что?
— А в чем дело, Ник?
Разъяснить «дело» я поостерегся; ни в каких таких делах осторожный Жорж участвовать не станет.
— Романтическая история… Надо сценариста слегка прищемить.
— Я ничего не слышал.
— Само собой.
— Пили коньяк, он принял прилично… и она прилично.
— Во сколько?
— Днем, народу не было. Вообще я не прислушивался. Говорили вроде о кино… про Элизабет Тейлор.
— Про «Клеопатру»?
— Ага. Маленький был ею недоволен. Своими руками, говорит, задушил бы. А чего, нормальный фильм… О, гляди! Секс-натура плывет.
Я оглянулся: Рита Райт, покачивая бедрами, приближалась к нам. Царица египетская.
— Невеста Вольнова, — машинально шепнул я.
— Да? — удивился Жорж. — Не слыхал.