— Слышу разумную речь.
— Опасность в другом.
— В чем?
— В самих мертвых. Их надо спрятать, чтоб никто никогда не нашел.
— Ага, средневековая байка, — усмехнулся я, с усилием сбивая сюрреалистический настрой, — в зрачках жертвы отражается лик убийцы.
— Что-то в этом роде, но абсолютно реальное.
— Необычный способ убийства, следы на теле, — вспомнилось предположение Василевича. — И у всех подозреваемых есть машины.
Она с трудом, но самостоятельно подошла, облокотилась рядом на подоконник; изможденное лицо, почти красивое в «трансе».
— Где-то здесь, — забормотала, — здесь тяжело, не дается молитва…
Испугавшись за нее, я примитивно пошутил:
— Привидения являются?
— Он не дает молиться, забываю слова, скоро «Отче наш» забуду.
Меня пробрала дрожь.
— Кто — он?
— Он. Бес.
— Танюша! — Стало жаль больную, так мучительно жаль, что мука эта — на миг почудилось — перешла в любовь; я обнял ее за худые плечи, прижал к себе. — Переселяйся… хоть ко мне, а я его тут посторожу.
— Кого? — От моей ласки (я осторожно поглаживал шею, плечи) она опомнилась, отшатнулась.
— Ну, того, «кто из-под земли».
— Не смейся.
— Не до смеха, дорогая. Так поедем?
— Нет.
— Тогда вникни: здесь их не может быть. За пять-шесть минут — ты меня слышишь? — мертвых можно увезти, но не спрятать. Ты б давно почувствовала запах… дух разложения. Так?
— Так.
— Жара для июня стоит сверхъестественная. С воскресенья вы с Савельичем тут ночуете, припрятать мертвых, потом вернуться, забрать преступник бы не смог. Да и Самсон уверяет, что дом и участок тогда же на рассвете осмотрел… А вообще не понимаю, объясни, почему ты должна себя здесь истязать!
— Я дождусь погребения, а потом уйду.
Сказано нормально, без истерики, что ж, пусть ждет.
Хотя, строго говоря, погребение состоялось, ее близкие наверняка закопаны в землю, иначе давно бы обнаружились. Самсон скрывает что-то очень важное…
— О чем задумались, Николай?
— Как разрушить алиби мужа. Хозяйка котика подвернулась… И Кристина уверяет, будто звонила ему из клуба. Бармен подтвердил: звонила. Но может, не Самсону. Ведь по всем статьям — он убийца!
— Нет, он слабый.
— Может быть, вы знаете — кто?
— Человек сильный, очень умный и жестокий.
— Звучит слишком абстрактно.
Меня тянуло в столицу, но грех было не воспользоваться возможной близостью местного подозреваемого. Поместье разорившегося банкира предстало в своем цивилизованном блеске с достойным охранником, беснующимся за изящной садовой оградой. С появлением бледнолицей супруги проблема кое-как разрешилась, я был доставлен в кабинет главы двумя женщинами (мокрая нимфочка прямо из бассейна), которые перед элегантно блестящей дверью, однако, отступили. Светло-сиреневая эмаль, отметил я машинально, вдруг возгорелся и с этим открытием переступил порог, представ пред выпученные очи хозяина, восседавшего, как в прошлый раз (как с прошлого раза, почудилось, вечно), за массивным пустым столом… нет, лежала на нем раскрытая книжечка. С этого открытия (криминальня эмаль) я и начал напористый словесный торг: