– Я думал, они все давным-давно умерли! Погибли в боях или обезумели и поубивали друг друга…
– Все, кроме Шрайка, – ответила Эстер.
– И он тебя знает!
– Конечно знает. Мы с ним старые друзья.
Они познакомились наутро после смерти ее родителей. В то утро, когда она очнулась под шелест дождя на берегу Охотничьих Угодий, не понимая, как она здесь очутилась. Голова болела ужасно, Эстер не могла ни пошевелиться, ни собраться с мыслями.
Поблизости остановился самый мелкий и дрянной городишко, какой только можно представить. С него по сходням и приставным лестницам спускались жители с большими плетеными корзинами за спиной. Они рылись в мусоре, принесенном прибоем, и потом возвращались, набрав полные корзины хвороста и разных обломков. Несколько человек подняли и унесли лодку, а вскоре обнаружили и саму Эстер. Двое горожан подошли и уставились на нее сверху вниз. Один – типичный мусорщик, низкорослый и чумазый, в корзине у него лежали части старого «жука». Посмотрев на Эстер, этот тип отступил в сторону, сказав своему спутнику:
– Извините, мистер Шрайк. Я думал, она сгодится для вашей коллекции, а она таки из плоти и крови…
Он ушел, разглядывая мусор под ногами. Эстер его больше не интересовала. Он подбирал только то, что можно продать, а кому нужен полумертвый ребенок? Вот старые шины от «жуков» – дело другое…
Второй так и остался стоять над Эстер. Немного погодя он наклонился и коснулся ее лица, и она почувствовала под его перчатками холодное железо. Только тогда она сообразила, что это на самом деле не человек. Когда он заговорил, голос его звучал так, словно железной щеткой скребут по классной доске. «ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ ЗДЕСЬ ОСТАВАТЬСЯ, ДЕВОЧКА», – сказал он, перекинул ее через плечо и понес в город.
Город назывался Строул. Там жили полсотни суровых, пропыленных насквозь мусорщиков. Они тащили предметы олд-тека всюду, где только могли их найти, а когда не могли – разгребали отбросы крупных городов. Шрайк жил с ними, но не занимался сбором мусора. Если из какого-нибудь мегаполиса удирал преступник, Шрайк выслеживал его на Поверхности и отрезал голову, которую потом тщательно консервировал. Встретив снова тот же мегаполис, он сдавал голову властям и получал награду.
Эстер так и не поняла, почему он не поленился ее спасти. Точно не из жалости – это чувство Шрайку было неведомо. Нежность он проявлял, только когда возился со своей коллекцией. Он обожал старинные механические игрушки и всяческие автоматы – скупал все, что приносили ему встречные мусорщики. Его развалюха в Строуле была битком набита подобными устройствами: механические звери, рыцари в доспехах, заводные солдатики с ключом в спине и даже Ангел Смерти в человеческий рост, снятый с каких-то затейливых башенных часов. Но любимые экземпляры все изображали детей или женщин – прекрасных дам в побитых молью нарядах и хорошеньких девочек и мальчиков с фарфоровыми личиками. Шрайк ночи напролет терпеливо разбирал их, чинил, изучал хитроумные механизмы, будто надеялся через них понять свое собственное устройство.