– Что нам с ним делать? – спросила я. Мне было страшно к нему прикоснуться.
– Зуб даю, они возвращаться не будут, – сказала мама.
– Но этот человек задохнется.
– Пусть лежит, где лежит. Не трогай.
На следующий день на поляне, где иногда ловили сеть мобильники, мы узнали, что чужаки увезли Паулу.
Мария сидела в сторонке одна, пощипывая шрам на губе. Мама Эстефании Августа стояла посреди поляны, держа мобильник над головой в попытке поймать сигнал. Бабушка Эстефании София что-то возбужденно орала в трубку.
Мама Паулы Конча склонилась над телефоном и словно гипнотизировала его взглядом.
– Позвони мне, позвони мне, деточка, позвони, – шептала она.
Моя мама присела рядом с Кончей.
– Сначала они заехали к нам, – сказала мама.
Конча вскинула на меня глаза.
– Ты успела спрятаться в нору? – спросила она.
– Да.
– А Паула не успела. Собаки не лаяли. Мы не слышали, как они подъехали. Ни одна шавка не тявкнула.
Более жалких, более пугливых псин, чем те, что жили у Кончи, не видывал свет. Всех их она подобрала на шоссе, после того как по ним проехались машины. Под деревьями вокруг ее дома отлеживалось в тени не меньше десяти таких доходяг. В основном это были уродливые дворняги. Моя мама называла их кабысдохами.
Конча вытянула вверх руку с телефоном.
– Вот уж не думала, что они собак поубивают, – сказала она.
– Они убили собак?
– Мы с Паулой сидели на кушетке перед телевизором, остывали после мытья. Сидели неодетые, завернувшись в полотенца. Вдруг прямо за ухом – щелк-щелк. Этот мерзавец почти вплотную подкрался, а я ни звука не слышала. Он сунул мне в нос пистолет и поманил Паулу пальцем. «Пошли со мной», говорит, не сам говорит, а его скрюченный палец говорит. Паула встала, в полотенце плотнее закуталась и пошла к нему. Они вышли за дверь и сели в «БМВ». Так в полотенце она и уехала, в одном полотенце.
Конча выскочила следом за ними и видела, как машина удалилась вниз по тропинке. Вокруг дома были разбросаны окровавленные трупы собак. Внутри продолжал надрываться телевизор.
– Босая, в одном полотенце, – повторила Конча, качая головой.
Под лимонным деревом на границе ее маленького участка была нора, которую она много лет назад вырыла для Паулы.
– Я похоронила в ней собак, – сказала Конча. – Свалила их туда кучей и закопала.
В тот день на поляне появился Майк. Он ритмично жевал резинку, меся ее передними зубами. Между его губ то и дело мелькал белый комок. Я не видела его несколько недель, потому что он целыми днями пропадал в Акапулько. Майк всегда стоял отдельно от всех, высоко задрав руку с телефоном. У него было минимум штук пять мобильников, рассованных по разным карманам. Он звенел, жужжал, дзинькал, ухал и завывал, как музыкальный автомат. Майк хвастался, что у него есть штатовский номер, городской номер Мехико, флоридский номер и несколько местных номеров. Мария сообщила мне по секрету, что ее брат толкает дурь. Вот почему у него водились деньжата. Мы этим не заморачивались. Благодаря Майку у нас на горе каждый месяц было Рождество. Без подарка никто не оставался.