Причиной всего этого сумасшествия было землетрясение. В новостях сообщили, что его эпицентр находится в районе порта Акапулько.
– Это же мы! – в возбуждении закричала мама. – Мы живем в районе порта Акапулько! Ясное дело, шарахнуло прямо здесь, под нами!
Толчки начались в половине восьмого утра. Мы завтракали, когда наше маленькое жилище заходило ходуном. Земля за окном вздыбилась, как морские волны.
В тот день, когда мама била мух, призывала молиться трусам и неумеренно много пила, меня охватил страх. Она на моих глазах съезжала с катушек.
– Что ты пытаешься мне сказать, мам? – спросила я. – Объясни.
Мама откинула голову и принялась вращать глазами.
– Да-да-да. Я скусывала, срывала зубами заусеницы и скармливала их тебе.
– Ты не бредишь?
– Тебе тогда еще не сровнялся годик. Я подмешивала их в рис. А что, по-твоему, мне было делать? Другие вон срезали кусочки кожи с тела, чтобы кормить ими детей. По телику говорили.
– Фу-у, мама.
– А чем, скажи на милость, это противнее материнского молока?
– Да, мам, – сказала я, – модные столичные авторши о таком точно не напишут!
Один Господь Бог ведал, была ли хоть крупица правды в том, что наплела мама. На вранье она смотрела точно так же, как на воровство. Зачем говорить правду, если можно соврать? Это был ее жизненный принцип. Едва сойдя с автобуса, мама заявляла, что приехала на такси.
Мне предстояли долгие часы ожидания, когда она впадет в забытье. Бутылка текилы опустела. Мама поднялась и вынула из холодильника пиво.
– Я их поубивала, – сказала она, – а ты давай убирай.
Я схватила с раковины старую тряпку и принялась смахивать дохлых мух со стульев, столешниц и стен.
Когда я уходила на встречу с Марией, мама приканчивала пятое пиво. Она лежала на кровати, обмахиваясь картонкой, оторванной от коробки кукурузных хлопьев. Телевизор горланил во всю мочь. В состоянии полного отупения мама смотрела фильм о диких животных Амазонии.
– Почему Нат Гео[4] не приедет сюда и не снимет нашу гору? – спросила она.
Прежде чем нырнуть в джунгли, я замедлила шаг и оглянулась. Над крышей нашего маленького домика торчали длинные ржавые прутья – опоры так и не возведенной мансарды. Дома всех наших соседей выглядели так же. Мы строились с мечтой о втором этаже. Но вместо вторых этажей все обзаводились спутниковыми тарелками. Если бы наша гора была видна из космоса, она походила бы на белую площадку, сделанную из тысяч открытых зонтиков.
Мария ждала меня в классе. Она сидела за своей старой партой, как олицетворение нашего детства. У нее была гладкая прическа с круглой шишечкой на темечке, которая у нас называется «луковой головкой». Мария стянула волосы так туго, что даже моргала с трудом.