Молитвы об украденных (Клемент) - страница 54

Я потянулась, встала и вышла на кухню. Мама пила за столом пиво. Перед ней стояла тарелка с жареным арахисом в чесноке и красном чили.

Она подняла на меня глаза. Мне было страшно. Я ожидала найти в ней перемену. Что изменится? Кто мы? По ее щекам текли желтые пивные слезы.

Паула скрылась. Эстефания собиралась переехать в Мехико, чтобы обеспечить своей матери лучший медицинский уход. Мария от меня отвернулась. Рут похитили. Отец жил за границей.

В то утро гора обернулась пустыней.

Я сжала кулаки, подавляя желание сосчитать на пальцах тех, кого мы потеряли.

Мама поглядела на меня и глотнула пива. Она стала другой. Если бы я могла, как в младенчестве, пососать ее палец, то не ощутила бы вкуса манго и меда. Я ощутила бы вкус тех побурелых куриных дужек, которые она клала в стеклянную банку с уксусом, чтобы продемонстрировать мне, как хрупкая косточка превращается в резину.

У нас на пороге продолжалось пиршество на крови Марии, на которое сбежались все насекомые нашей горы.

Я знала: они образовали живую дорожку, ведущую прямиком к шоссе.

– Мам, ты не убралась, – сказала я. – Надеешься на муравьев?

Мама обратила ко мне свое новое лицо:

– Вот еще, убирать кровь. Чихала я на нее.

После той истории мама постоянно кособочила шею и тянула вверх ухо, явно к чему-то прислушиваясь. Я ее понимала. Она ожидала услышать, как его американские башмаки спрыгнут с автобуса на кипящий асфальт и протопают по склону к нашему дому. И он скажет: «Ты стреляла в мою дочь».

Мама сидела за кухонным столом и смотрела на меня.

– Ледиди, – произнесла она, – это только лишний раз доказывает, что Мария – результат проклятой штамповки!

На следующий день Майк подхватил меня на обочине шоссе. Он вел себя так, как будто ничего не случилось. Как будто моя мама не подстрелила его сестру. Как будто он усадил меня не в красный «мустанг», а в обычный автобус, чтобы проводить в Акапулько на мою первую работу.

Мы договорились встретиться в девять утра, и я уже начала думать, что Майк меня кинул. Целый час меня душил пылью и выхлопными газами беспорядочный поток пассажирских фургонов. Наконец он подкатил на новеньком красном авто с откидным верхом, потянулся к противоположной дверце, распахнул ее передо мной и сделал приглашающий жест. В ушах у него были наушники ай-пода, поэтому он просто махнул рукой: мол, давай, залезай.

Музыка играла так громко, что до меня долетала глухая пульсация рэпа. Майк гнал машину, а его пальцы сами собой отплясывали по рулю. Один раз он повернулся и предложил мне жевательную резинку «Тридент кул». Два поднятых пальца означали: бери две. Я взяла две пластинки, хорошенько размесила их зубами и принялась надувать пузырьки, которые щелкали и лопались у меня во рту, пока мы наматывали километры.