Майк также поведал мне, что на Рождество наркобарон завез в Эдем горы искусственного снега и завалил им улицы, чтобы порадовать свою американочку. Еще он приказал соорудить гигантское рождественское дерево, на которое ушли десятки сосен из соснового питомника близ Мехико. Дерево поставили посреди центральной площади и обвесили рождественскими украшениями.
– Но главная фишка не в этом, – сказал Майк. – Главная фишка в настоящих северных оленях. Он доставил их с ранчо в Тамаулипасе на своем личном самолете.
– Ты сам это видел? – спросила я.
– Да. Представь себе кусочек Герреро, превращенный в Северный полюс.
Запертая в цементном мешке, вдали от океана, и морских птиц, и мамы, я подумала: «Откуда, черт подери, ему все это известно?»
У меня зачесалась рука съездить Майку по роже. Я слушала его истории, не вслушиваясь. Теперь-то я поняла, откуда у него такие сведения и почему меня арестовали за убийство наркобарона и его дочки и за хранение пакета героина стоимостью в полтора миллиона долларов.
Где ты, Майк?
Я за тебя помолюсь, Майк. Я помолюсь, чтобы ты обо мне помнил. Я та глубокая борозда, что пересекает твою правую ладонь от мизинца до большого пальца, Майк. Линия жизни, в которой скапливается грязь, когда забываешь помыть руки.
Мысленно я разговаривала с Майком, а глазами следила за футболистками. У одной на предплечье было наколото имя Чичарито,[15] у другой на правом бедре – изображение Девы Марии Гваделупской в полный рост.
– Они каждый день состязаются, – произнесла Луна. – Даже в дождь. У них три команды – «Радуга», «Свобода» и «Барселона».
Футболистки носились туда-сюда и перекрикивались. Я узнала среди них Виолетту, которая играла с горящей сигаретой во рту. Женщина металась по площадке, не переставая пыхать. На бегу она крепко сжимала окурок губами. Борясь за мяч, Виолетта закидывала голову назад, как пьющая воду птица. Так она уберегала соперниц от ожога горячим пеплом. Ее длиннющие ногти были уже не желтыми, как накануне, а зелеными. С моего места, всего в нескольких футах от игрового поля, они казались длинными попугайными перьями, торчащими из кончиков пальцев.
– Виолетта капитан, – сказала Луна.
Пока мы наблюдали за игрой, к нам тихо подошла Аврора, закончившая опрыскивать нашу комнату. Канистра по-прежнему болталась у нее за спиной. Она присела рядом с нами.
– Можете возвращаться, – просипела Аврора.
Меня слегка передернуло от ее запаха. Я сразу обратила внимание на ее пожелтевшие пальцы, но на улице, при дневном свете стало видно, что у нее и кожа, и белки глаз отдают желтизной.