— Вам повезло, мисс Донаван, что я не позволил вам встретиться с семьей Чарли Блэквела, они бы вас разорвали, — устало промолвил он, гася сигару. — Можете идти.
— В общежитие? — спросила я, набравшись смелости.
— Куда хотите! — сказал профессор, задумчиво глядя на фотографию, лежащую на столе, и я поспешила покинуть его кабинет.
В Академии я выдержала два дня. Косые взгляды, перешептывания, а иногда и прямые высказывания о том, сколько студентов пострадало по моей вине, угнетали, несмотря на то что Чарли старался меня подбадривать.
Я не имела особого авторитета и широкого круга друзей в этих стенах, но теперь, после нападения касиней на нашу группу, все стало еще хуже. На меня ополчились многие студенты: кто-то потому, что из-за меня пострадали другие, кто-то из «праведного» гнева — ведь меня не наказали за то, что «натравила» касиней на студентов, а кто-то наверняка говорил гадости просто из любви к этому делу. После того как по Академии расползлась новость о помощи Чарли, я прослыла бесчувственной, эгоистичной дрянью, которая чуть ли не своими руками покалечила половину группы и почти убила Блэквела. Впрочем, некоторые и вправду искренне считали, что я в сговоре с касинем и специально подвергаю окружающих опасности.
Лиам тоже общался со мной, но не думаю, что искренне сочувствовал и понимал, ему просто нравилось быть в центре внимания. Тем более что проводить время со мной — это ведь так благородно и безрассудно! А благородство и безрассудство нравятся многим девушкам.
Мне было странно все это. То, с чем я столкнулась, и то, как на мою проблему реагировали люди. Если бы такое произошло с одним из них, я уверена, никто бы не захотел наложить на себя руки, лишь бы не подвергать опасности других.
Обстановка все накалялась, а мои нервы уже начинали сдавать. Фелиция все же переселилась, демонстративно выставив коробки с вещами за сутки до того, как пришел помощник миссис Вонкс, чтобы помочь ей. В принципе это можно было считать и хорошей новостью, однако легче мне не становилось. Меня держал здесь только Чарли. Я дала ему обещание, что не сбегу обратно, поскольку он был уверен, что в моем доме небезопасно, да и в доме моих близких родственников, о которых Элен известно, тоже.
На третий день я стояла у входа в аудиторию в ожидании преподавателя — чтобы зайти с ним и лишний раз не слушать ту ахинею, что несли про меня многие из студентов, — когда ко мне подошел торопливым шагом мистер Пинклтон.
— Мисс Донаван, есть срочный разговор. Пойдемте ко мне в кабинет, там уже все собрались, — сказал он, и мое сердце сжалось от неприятного предчувствия.