Береговые братья, по своему обыкновению не заботясь о завтрашнем дне, спешили как можно быстрее растратить в страшных оргиях богатства, стоившие им столько крови.
Испанские невольники, за исключением вице-короля, были временно размещены по тюрьмам. В дальнейшем их должны были продать местным жителям и буканьерам. Герцог Пеньяфлор и некоторые офицеры, на свою беду оставшиеся в живых, содержались в доме губернатора в ожидании выкупа.
Состоялся большой флибустьерский совет под председательством д’Ожерона. На этом совете Монбар, приняв поздравления с победой, потребовал, чтобы ему был выдан вице-король. Д’Ожерон противился этой просьбе, но так как Монбар ссылался на права Берегового братства и поскольку большая часть флибустьеров приняла сторону адмирала, губернатор был вынужден уступить. Он согласился выдать герцога Монбару, но потребовал отсрочки на неделю. Монбару пришлось принять это условие, и он удалился, изрядно взбешенный проволочкой.
За эту неделю д’Ожерон несколько раз призывал к себе своего племянника и его друга Франкера и о чем-то беседовал с ними в обстановке строгой секретности. В конце концов губернатор дал Франкеру тайное поручение, и уже шесть дней никто не видел молодого человека в Пор-де-Пе.
Монбар также скрылся ото всех. Он заперся в своем доме, и двери его покоев были закрыты даже для самых близких друзей. Исключение составили только два человека: Дрейф и Мигель Баск. Такое предпочтение никого не удивило, поскольку все знали, что эти два человека – самые старые товарищи Монбара, питающие к нему беззаветную преданность.
Наконец неделя, которую потребовал д’Ожерон, истекла. Утром на восьмой день губернатор послал за Монбаром, передав, что он готов отдать пленника. Флибустьер нахмурил брови, получив это известие. Под видимой сговорчивостью губернатора он подозревал подвох. Однако, не обнаруживая своего беспокойства, он тотчас вышел из дома и в сопровождении Дрейфа и Мигеля Баска отправился к губернатору.
Губернатор д’Ожерон ждал Монбара в гостиной. Он принял его чрезвычайно вежливо и самым непосредственным тоном пригласил следовать за ним в комнату, где содержался пленник.
Монбар с минуту рассматривал чистосердечную и открытую физиономию губернатора.
– Одно слово, – сказал он.
– Хоть два, если хотите, друг мой, – ответил д’Ожерон.
– Вы называете меня своим другом? – спросил Монбар с некоторым недоверием.
– Конечно, разве вы мне не друг?
– Это правда. И вам известно, что герцог Пеньяфлор мой смертельный враг?
– Я это знаю.
– Вы знаете также, что я намерен ему отомстить?