Алик выглядел трезвым. Словно хмель по какой-то причине улетучился из его головы.
Услышав от Виктора отказ, Тоштаголов не смог спрятать досаду. Она задержалась на мгновение в его глазах. Миллиардер не обратил на это внимания.
А может, ему было все равно.
— Все уже решено… — проговорил он и взглянул через витрину кафе на улицу. — Этот город — ближе к Европе. В случае чего, проще бежать: больше способов. Можно через аэропорт — полно прямых рейсов. Несколько часов до границы с Эстонией, совсем немного до Финляндии… Если все перекроют: прыгнул в воду. — Виктор сухо рассмеялся. — Повезет и не утопят, то скоро окажешься в нейтральных водах. Балтика!.. Европа!.. У меня здесь — очень крупный проект. Пока держу в секрете… — Он опять посмотрел на Тоштаголова. На этот раз с интересом. Словно прикидывая, выдаст ли. — Даже два проекта. Построю в Балтийском море остров. На нем — новый город. Это первый проект. Второй — гигантский терминал, к которому будут пришвартовываться танкеры. Нефть, сжиженный газ, огромные установки станут работать на голубом топливе, поступающем из Сибири… Гордись: ты узнал обо всем один из первых…
Лицо Тоштаголова стало напряженным. Явно не мог понять, отчего ему оказано такое доверие.
— Но завтра все уже будет в газетах! — Виктор опять сухо, неприятно рассмеялся и ткнул Алика пальцем в грудь. — Я избавляюсь от всех активов и всей недвижимости в Центральной России. Отныне центром жизни становится Санкт-Петербург. Моя семья… То, что от нее осталось, переезжает на Неву.
— Остров… Город… — пробормотал Алик, осмысливая услышанное. Тоже взглянул через витрину на улицу.
— Это Салтычиха! — выкрикнул Михаил, едва за ним и Венерой закрылась дверь кабинета.
Кёлер — он сидел за обширным столом из красного дерева, широко раскинув руки и ухватив ими края полированной крышки, — не произносил ни слова.
Рот его был приоткрыт, глаза выпучены. Невозможно понять, ясен ли ему смысл сказанного или уже настолько поражен всем случившимся, — больше не в состоянии воспринимать новую информацию, какой бы важной она ни была.
— Вот… — Домбровский положил на стол потертую книгу — до этого держал ее под мышкой. — Издание отнюдь не старинное и не редкое. А видишь, как затерто… Садизм, как тема, нынче в моде.
Венера приблизилась к столу, остановилась рядом с Михаилом. Тот раскрывал книгу на месте, заложенном визитной карточкой.
Перевернув издание, — теперь собеседник мог рассмотреть размещенный на странице портрет, — с шумом припечатал книгу к столу перед Кёлером.
Тот, ничего не говоря, уставился на картинку. Наконец произнес: