– Что-то пошло не так, когда он пытался нарисовать меня.
– Он никак не мог это сделать. У тебя не хватало рук и ног. На лице зияли дыры. Как на его собственном портрете.
В моем животе скручивается узел.
– Но я думала, что на ТК напали другие рисунки.
– Иногда рисунки дерутся друг с другом, да. Но конкретно это было дело рук Джебедии. Он не может расстаться с расколотым образом самого себя, который навязал ему отец. Поэтому он и не способен нарисовать нормальный автопортрет. Вот почему он в конце концов изобразил себя в виде эльфа-рыцаря. Это была последняя отчаянная попытка. То же самое произошло и в твоем случае. Его замешательство и гнев постоянно становились на пути у совершенства. Он прятался в ивовой комнате, пытаясь нарисовать тебя правильно… создать образ, «достойный твоей памяти». Был один способ сделать так, чтобы он вышел и снова начал жить – похитить все твои изображения. Они выглядели чудовищно. Бесчеловечно было бы оставить им жизнь, но у нашего страдающего художника не хватило силы их уничтожить. Поэтому я сделал это вместо него. Я убедил Джебедию, что лучший способ освободиться – не заходить в ивовую комнату. Избегать напоминаний о тебе и признать свой гнев.
Я прислоняюсь к дереву и прижимаю прохладный камушек к кольцу, которое висит под футболкой, чтобы умерить покалывание в груди. Неудивительно, что душой Джеба правят ярость и жестокость. Он питается силой, которую выкачивает из двух самых могущественных, умных и склонных к манипуляциям обитателей Страны Чудес. Джеб воюет сам с собой, пытаясь справиться с этой силой. Совсем как я раньше. Но его борьба тяжелее, потому что двум волшебным частям противостоит лишь одна человеческая.
Я закрываю глаза.
– Ему, наверное, так одиноко…
Из облака доносится ворчание:
– Ей-богу, Алисса, ты меня обижаешь. Я – отличная компания.
Я живо открываю глаза.
– Ты солгал ему. Ты не хотел, чтобы Джеб знал, что ненавидеть меня его заставляет магия Червонной Королевы. Как ты это устроил? Он должен был увидеть те воспоминания в розовой комнате.
– Несмотря на магию, которой он владеет, твой смертный здесь не в своей стихии. Кроме меня, ему некому доверять, некому рассказать о своих сомнениях. Ведь я – источник его силы. Поэтому, когда я сказал ему, что картинки в розовой комнате – это мои воспоминания о тех временах, когда я общался с королевской семьей, у Джебедии не было причин ставить под сомнение мою искренность.
Я крепче сжимаю камушек.
– Искренность. Как будто ты знаешь, что это такое. Ты позволяешь ненависти пожирать Джеба заживо, лишь бы только вбить между нами клин.