Тоска по тем дням, которые я проводила без забот в компании двух лучших друзей, так сильна, что я делаю шаг вперед и касаюсь гладких прохладных панелей, чтобы отвлечься. Слышится громкое жужжание – мотор включается, и лампочки начинают мигать. Очень ярко. Папа отдергивает меня.
– Что я сделала? – спрашиваю я.
– Ничего. Всё хорошо. Правильно.
Он улыбается, и вид у него становится какой-то отстраненный. Глаза, устремленные на мерцающие огни, блестят мальчишеским восторгом.
– Папа, ты никогда не говорил… как тебе удалось пройти в ворота, ведущие в Страну Чудес?
Его палец касается металла в том же месте, где и мой, и гладит блестящие панели.
– Дядя Уильям учил меня отпирать их. Никого, кроме нас двоих, не было, когда он вдруг упал на колени. Он тщетно пытался вздохнуть. Мне не хватило бы сил втащить его в вихрь. И я понял, что, если я побегу за помощью, он умрет, прежде чем кто-нибудь успеет прийти.
Папа поджимает губы, как будто у этого признания свой отчетливый вкус – горький, едкий.
– Он начал синеть, и я запаниковал. Я слышал рассказы о Стране Чудес. Что тамошние жители умеют исцелять. Тогда я вошел в ворота… подумал, что так быстрее найду помощь. Я знал, что подземцы могут быть злы, но я слышал, что бывают и добрые. К сожалению, сначала я встретил злых.
Он прижимается лбом к машине. Лампочки бросают отсветы на его лицо. Папа закрывает глаза.
Я кладу руку ему на плечо, не в силах отогнать жуткую картину: вот он в плену, в логове Второй Сестры, завернутый в паутину, и к его голове и груди прикреплены сияющие корни. Папины сны выкачивали, чтобы питать ими беспокойные души мертвых. Он был драгоценным сновидцем Второй Сестры десять лет, пока мама не спасла его. Не время рассказывать папе, что он, возможно, столкнется с тем же самым чудовищем, когда мы окажемся в Стране Чудес. Что Вторая Сестра, может быть, держит маму в паутинном плену, если только та каким-то образом не сбежала.
– Папа, ты же был маленьким. Ты принял единственно возможное решение. И ты поступил правильно. Если твой дядя действительно посинел, он бы не дождался, пока ты бы кого-нибудь привел.
Папа вздыхает и поднимает голову.
– У дяди Уильяма случился сердечный приступ. Берни сказал – они нашли его мертвым у ворот… а я пропал.
Прищурившись, он всовывает палец в щель между двумя панелями и нажимает. А потом делает шаг назад. Открывается дверца, и я вижу металлические ступени эскалатора, ведущие вниз.
Дядя Берни высовывает голову из дверцы. На нем чистенькая форма Белого рыцаря.
– О. Ты помнишь, как попасть внутрь. Это хороший знак.