Пикси кивает.
– Ис-с-спользуй члюк, блес-с-стящая, – шепчет он и пятится еще глубже в заросли.
– Ключ? – переспрашиваю я.
Вряд ли он имеет в виду тот ключ, который Джеб оставил в двери кроличьей норы. Но разве тут есть другой?
Когда Морфей во сне показал мне, как открыть алмазное дерево, он назвал мое родимое пятно ключом.
Я отодвигаю крылья в сторону, чтобы сесть, снимаю сапоги и шевелю пальцами, потирая вспухшие подъемы стоп.
Я слишком долго ношу обувь на платформе не снимая. Уже два дня. Наверное, это неправильно.
Не помню.
Нахмурившись, я закатываю лосины на левой ноге и смотрю на родимое пятно. Я помню, как отреагировала на прикосновение Джеба, когда он погладил мою лодыжку. И что почувствовала, когда Морфей прижался ко мне, чтобы исцелить. Джеб надежный, сильный, честный – настоящий рыцарь. Морфей эгоистичный, ненадежный, непонятный – воплощенный хаос.
Невозможно сравнивать.
И вот я. Во мне есть то и другое. Свет и тьма. Если я должна принять одну сторону, не придется ли отказаться от другой? Сердце у меня ноет при этой мысли. Ведь чтобы быть целостной натурой, нужны обе стороны.
Я рассматриваю родимое пятно и отгоняю прочие мысли. Вполне возможно, что это – карта лабиринта, в который я попала. Он постоянно загибается вправо, скручиваясь клубком. Если предположить, что я нахожусь в самом центре, нужно всё время поворачивать налево, чтобы выбраться.
А если я смотрю на него вниз головой?
У меня кружится голова. От мысли, что я в ловушке, снова перехватывает дыхание. Я встаю, держа в одной руке сапоги, а в другой цепь и катушку. Если идти, каждый раз сворачивая налево, я в конце концов где-нибудь окажусь. Надеюсь…
– Вы идете? – спрашиваю я у пикси.
Хоть они и странные, их общество меня успокаивает. Я пускаюсь в путь по левой тропинке, и за моей спиной шелестят листья. Я шагаю широко, избегая колючек на земле. Мои спутники идут следом, их маленькие фонарики качаются, и я представляю, как забавно выглядит наша процессия.
Будь здесь Джеб, он придумал бы для пикси какое-нибудь смешное прозвище.
Мне грустно, но не очень. «Джеб, ты только держись. Я иду».
В саду стоит мертвая тишина, только дождь шумит над головой. Я уже готова заговорить с моими спутниками пикси, может быть, даже с растениями. Тишина не такая, какой я ее представляла. Много лет я пыталась заглушить голоса цветов и насекомых, страстно желая вписаться в нормальный мир. Но теперь я начинаю думать, что эти голоса понадобятся мне, чтобы вписаться в собственную шкуру. Чтобы стать собой.
К своим крыльям я питаю такие же чувства.