Я тогда много чего сказал Бенде, однако, несмотря на все свои старания, не произвел на него нужного впечатления. Он так и остался при своем мнении. Он даже не пробовал возражать или как-то оправдываться: молчал, да и только. И лишь спустя несколько месяцев во время одного разговора со мной Бенде признался, что я, безусловно, прав.
Через год он уже был ефрейтором. Мы как раз ждали прибытия в часть новобранцев. И тут он заявил мне о своем желании служить дальше. Я с улыбкой слушал его объяснения и тут же поручил ему провести беседу с новобранцами о том, почему им нужно отслужить свой срок в армии.
И вот Бенде демобилизовался. Ушел из армии вместе с теми, кто честно выполнил свой долг. А мы, кадровые офицеры, остаемся, передохнем чуть-чуть, не более четырех-пяти дней, и снова за работу.
Еще, можно сказать, не остыли кровати демобилизованных от тепла их тел, а нужно снова набивать матрасы соломой в ожидании прибытия новичков.
И опять все начнется с самого начала.
Молодые младшие командиры уже две недели снуют по казарме, привыкая к своим обязанностям. Пока не уехали старослужащие сержанты, их голосов почти совсем не было слышно. Теперь же у них и командный голос появился, все движения стали более решительными. Держались они так, как я и ожидал. Удивительно? Нет, ничего удивительного в этом нет.
Кое-кого из новоиспеченных сержантов я хорошо знал лично, так как сам отбирал их для учебы в школе младших командиров.
Я верил в них, верил в будущее, верил даже тогда, когда поначалу не все получалось так, как следовало бы… Вот, например, вчера неожиданно произошел такой случай…
Я приказал ефрейтору Никошу привести в порядок спальню новобранцев. Подробно рассказал, что именно и к какому сроку нужно сделать. Сам же уселся в канцелярии и задумался о том, как мне лучше развернуть агитационную работу среди вновь прибывших, как вдруг услышал шум перебранки.
Громкий спор удивил меня, так как младшие командиры до этого чуть ли не шепотом отдавали распоряжения. Авторитетному командиру незачем повышать голос на подчиненных.
Положив ручку на стол, я вышел из канцелярии в коридор. Из спальни довольно явственно доносились голоса:
— Матрасы, видите ли, им нужно набить! А еще чего желаете?.. И сами за милую душу набьют.
— Нам ведь в свое время тоже набивали. — По голосу я узнал Никоша.
— Я должен набить новичку матрас, чтобы он потом смеялся мне в лицо? — Солдат говорил не особенно громко, и его голоса я не узнал.
— Пусть новички сами набивают себе матрасы. Если будет неудобно спать, по крайней мере себя будут винить, а не меня, — произнес еще один, также неизвестный мне голос.