Желание шутить, которое только что появилось у меня, мгновенно пропало.
«Ну и хорошо же начинается этот год», — мелькнуло у меня в голове.
Я решил лично разобраться в инциденте и спросил ефрейтора:
— Кто он такой?
— Рядовой Лукач. Больше мне о нем ничего не известно. Он так меня расстроил и разозлил, что у меня нет ни малейшего желания разговаривать с ним.
— Позовите его сюда! — приказал я.
Спустя минуту в канцелярию вошел довольно крепкий коренастый парень с удивительно печальными глазами.
Войдя ко мне, он не доложил, даже не произнес ни слова, а просто вошел и застыл на одном месте.
— Кругом марш! — скомандовал я ему.
От моего громкого командного голоса новичок слегка вздрогнул, а затем на удивление неуклюже повернулся, вернее, сделал попытку повернуться направо.
— Нале-во! — подал я ему новую команду.
Парень снова немного потоптался, а затем вообще застыл на месте, не сделав поворота.
— Поднимите левую руку!
Он немного подождал и, как ни в чем не бывало, поднял правую руку.
Я с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Тогда я решил сделать еще одну попытку и, вынув из кармана десять форинтов, показал их парню и спросил:
— Сколько это?
— Сотня, — ответил он.
— Где вы работали до армии?
— На шахте.
Слова «на шахте» кольнули меня в сердце, кровь прилила к лицу: ведь я сам был до армии шахтером. Как-никак проработал под землей восемь полных лет, но таких глупых парней никогда не встречал.
Я с трудом взял себя в руки, попытался заглянуть в глаза Лукачу, но он упрямо опускал голову. Он все так же топтался на одном месте, скоро на лбу у него выступили крупные капли пота.
В канцелярии стояла мертвая тишина. Я молча переглянулся с ефрейтором Чеженем, но тот не понял, что за мысли теснились в моей голове. Был он еще очень молодым и неопытным младшим командиром.
Когда он прибыл ко мне в роту и доложил об этом, я дал ему один совет:
— В людей нужно верить. В каждом человеке есть что-то хорошее, обязательно есть.
Я невольно подумал о том, как он будет относиться к новичкам, если сейчас узнает всю правду о Лукаче. Мне хотелось так закричать на Лукача, чтобы у него в ушах зазвенело, но я сдержался и почти спокойным, бесстрастным голосом сказал:
— Лукач, а ведь вы лгун!
Солдат вздрогнул, сделал шаг назад и поднес одну руку к лицу.
— Не бойтесь, здесь вас никто бить не будет, — сказал я, глядя на задрожавшего солдата. — Мы живем строго по законам, по уставам, и тот, кто…
Не закончив фразы, я подошел к столу и сел. Я не знал, как мне нужно разговаривать с человеком, который путем лжи и симуляции пытался увильнуть от воинской службы. В военное время с такими был простой разговор: их ставили к стенке и расстреливали на глазах у солдат как предателей родины.