Я была вынуждена остановиться. Мой старый фургон заставил меня сделать это: будто кто-то покопался в его моторе, в расчете на то, что он все равно дотянет по подъездной дорожке до главного отрезка пути, до того места, где перешептываются между собой сосны, и там заглохнет, и я застряну на середине, не добравшись до цели.
Я ездила по этой дороге практически каждый день: в школу и в «Шоп эн Сейв» — супермаркет на окраине Пайнклиффа, где расставляла товары на полках и работала на кассе по субботам и раза два на неделе днем. И, ничего не зная, проезжала то место, где старая автомагистраль встречается с шоссе 11, сотни раз. Не замечая ее там.
Увидела я ее через несколько минут после того, как заглох мотор моей машины — словно с крутой насыпи в нашем железнодорожном городе тем утром в середине декабря сошел туман.
Эбби Синклер. Там, на перекрестке. Нет, она не стояла, выставив вперед большой палец правой руки, ее волосы не трепал ветер, а голые коленки не были багровыми от холода — все началось не так. Впервые я увидела Эбби на фотографии: ее школьной фотографии, наклеенной на телефонный столб.
Когда загорелся зеленый свет и машины пришли в движение, я осталась стоять на месте. Я сделала это, потому что увидела висевшее через дорогу потрепанное непогодой объявление, на котором был запечатлен черно-белый образ Эбби — у нее надо лбом жирным шрифтом было напечатано всего два слова: ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК.
Помню, как сквозь пелену, что машины гудели и пытались объехать мой фургон, некоторые водители осыпали меня проклятьями, если им это удавалось. Помню, что не могла сдвинуться с места. Мотор фургона не заводился, а мое тело, руки и ноги были словно скованы. Зеленый свет сменился желтым — тот помигал-помигал, а потом зажегся красный. Я узнала об этом только потому, что увидела танцующие отблески светофора на руле, который крепко сжимала обеими руками, и мои костяшки — зеленые, затем желтые — снова становились красными.
Впереди меня, рядом с развилкой старой магистрали, кучка сосен вовсю сражалась со злым ледяным ветром. Деревья пригнулись к земле из-за падавшего много недель снега, но, не в силах оставаться неподвижными, качали стволами и ветками. Земля между ними и дорогой была белой и нетронутой, не замаранной ни единым следом. Посреди них стоял столб, а на нем, как на голой стене галереи, проступало лицо пропавшей девушки.
Я распахнула дверцу фургона, оставила ключи в замке зажигания, рюкзак на переднем сиденье и побежала к соснам. Какой-то грузовик резко затормозил; пронзительно засигналил. Машина чуть было не мазанула меня колесами, но я поменяла направление и успела увернуться от бампера. С трудом сообразила, что прямо позади меня остановилась желтая громадина — школьный автобус, на каком я ездила до того, как получила права и накопила на старый фургон, — но в тот самый момент я всеми силами стремилась к столбу.