– Прошу тебя, не надо об этом говорить, ведь ничего изменить нельзя.
– Раньше я думал, что ты замужем, но теперь, когда я знаю, что ты свободна, я не хочу тебя терять.
– Не надо, Ешуа. Нас с тобой разделяют две тысячи лет. Это непреодолимое препятствие.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Сейчас нас не разделяет ничего.
Тали не ответила, а лишь молча прижалась к нему. Ешуа обнял ее.
В то время как происходил этот разговор, Марта, уставшая ждать возвращения Ешуа, вышла из комнаты и отправилась на его поиски. Она сказала гостям, что собирается принести еще вина, а сама тихонько подошла к комнате Тали.
Услышав за дверью голоса, Марта проскользнула в пустую соседнюю комнату и приникла ухом к стене. Она силилась разобрать слова, но безуспешно, а если бы и разобрала, то не поняла бы, так как говорили на иврите.
Но общее настроение разговора она уловила…
Постояв еще немного в пустой комнате, Марта вышла во двор и отправилась в погреб за вином.
Глава 3,
в которой Кравченко заключает сделку
Проснувшись, Кравченко не сразу сообразил, где находится, и лишь через несколько секунд вспомнил события предыдущего вечера. Несмотря на то, что в комнате было темно, он понял, что наступило утро.
Вскоре лязгнул засов, дверь отворилась, и вошел мужчина с лампадой в руке.
– Его святейшество желает тебя видеть, – сказал он.
Кравченко быстро привел себя в порядок, ополоснул лицо водой из кувшина, стоявшего в углу, и вышел из комнаты в сопровождении охранника. Они поднялись по винтовой лестнице и оказались перед закрытой дверью. Охранник распахнул ее и знаком велел входить.
Кравченко попал в большой вытянутой формы зал с высоким потолком. Вдоль двух длинных стен зала были установлены скамьи со спинками, а у дальней короткой стены, напротив двери, стояло большое кресло под балдахином, которое занимал статный мужчина лет шестидесяти. По его одежде, манере сидеть и держать голову Кравченко сразу понял, что перед ним первосвященник.
Первосвященник Ханан давно уже собирался отойти от дел. В те времена сан первосвященника надолго сохранялся в одной семье, переходя от отца к сыну или другому близкому родственнику.
Ханан не то чтобы сильно любил власть и не хотел с ней расставаться, нет, он спокойно мог бы уйти на покой и передать должность своему зятю Йосефу как наиболее достойному члену семьи. Однако он все еще чувствовал в себе силы исполнять обязанности первосвященника, а исполнял он их достойно и честно, за что пользовался уважением народа.
Кроме того, Ханану трудно было представить себе, что он перестанет ежедневно приходить в Храм, совершать богослужения, разбирать сложные юридические вопросы и видеть, как люди прислушиваются к его советам.