По мере того как Кравченко говорил, глаза Ешуа все больше и больше расширялись.
– Кто ты, пришелец, и откуда ты так много обо мне знаешь? – растерянно спросил он.
– Я знаю не только то, что с тобой было, но и то, что с тобой будет, – продолжал Кравченко.
– Ты явно – не от мира сего, – в голосе Ешуа послышалось сомнение.
– Если ты имеешь в виду то, что я связан с бесами, то ты ошибаешься, но я действительно пришел из другого мира, – признался Кравченко.
– Что ты хочешь от меня? – снова спросил проповедник.
– Я уже сказал, что мне нужно поговорить с тобой и многое объяснить, а потом я тебя должен о чем-то попросить, и от твоего решения будет зависеть судьба еврейского народа. Только разговор наш может быть долгим, поэтому я хочу пригласить тебя к себе. Мы с женой сняли тут дом неподалеку и просим тебя быть нашим гостем.
Чувствовалось, что в душе Ешуа происходит борьба. С одной стороны, незнакомец казался ему странным и даже опасным, а, с другой – чисто человеческое любопытство склоняло его к тому, чтобы принять приглашение. Кравченко сказал, что Ешуа нечего опасаться, так как они с женой люди мирные.
Они сообщили стоящим неподалеку людям, которые, по-видимому, были знакомы с Ешуа, где его можно найти в случае необходимости, и направились к дому Кравченко.
Прийдя домой, Кравченко увидел, что Тали постаралась на славу. Мало того, что внутри все сияло чистотой и аппетитно пахло стряпней, она и сама выглядела прекрасно. Аккуратно наложенная косметика, красивая прическа и тонкий аромат французских духов, которые, несмотря на запрет Владимира, она все-таки захватила с собой, делали ее явно незаурядной женщиной даже на фоне местных красавиц.
Кравченко представил гостю жену и проводил его в комнату для омовений. Здесь была небольшая ванна в виде углубления в полу, к которой вели две ступени. Кравченко и Ешуа, совершив омовение ног и рук, направились в большую комнату, где стоял низкий стол, на котором были расставлены блюда с приготовленной пищей.
Мужчины уселись прямо на полу, вернее, на расстеленном ковре. Тали молча прислуживала за столом. Быстро насытившись, Ешуа откинулся на подушки.
– Итак, чужеземец, о чем ты хотел поговорить со мной? – наконец спросил он. – Кстати, я даже не знаю твоего имени.
– Мое имя неблагозвучно для тебя и ни о чем тебе не скажет. Я предпочитаю его не произносить, – ответил Кравченко. – Назови имя, которое тебе нравится, и называй меня им.
– Мне нравится имя Йуда. Так зовут моего младшего брата, которого я очень люблю.
– Прекрасное имя, причем очень популярное в этих местах, – улыбнулся Кравченко. – Жену мою, как я уже сказал тебе, зовут Мирьям.