— Не стоит, брат Луфус, — остановил его всё тот же голос. — А ты, малышка, иди со мной.
Малышка, ага. Да я по их меркам старая-престарая дева, просто сохранилась хорошо. Пока мы шли — куда-то вниз, под храм, сразу в темницу? я прощалась с жизнью. Как ни странно, я не жалела, что пришла сюда за Ником, жалела я о другом — что мало говорила Каринке, что люблю её, что не родила своих детей, не прыгнула с парашютом, не научилась танцевать вальс и ездить верхом…
— Ты думаешь на странном языке… — сказал вдруг жрец.
Мы зашли в комнату на «минус первом» этаже, это оказался кабинет, а приведший меня жрец оказался как раз тем самым, слишком уверенным в себе, на которого я первым обратила внимание. Он был высоким — примерно как Ник, но шире в плечах… и вообще шире. Глаза у него, кстати, были синими а волосы тёмными, почти как у меня.
— Храм блокирует любое воздействие кроме голоса, поэтому нам пришлось спуститься, — зачем-то пояснил мне жрец, вполне любезным, даже слегка извиняющимся тоном.
Прости Ник, — подумала я. Сейчас я сдам тебя с потрохами. Лучше бы действительно не спасала, глядишь, ты был бы целее.
— Итак? Будем говорить? — мягко спросил жрец.
— Будем, — покладисто согласилась я. А чего бы не поговорить, пока не давят? Тем более, что он может читать мысли, как совсем недавно продемонстрировал.
Он молчал, и я, чувствуя себя неловко под изучающим взглядом, сказала:
— Я вовсе не собиралась причинять ему вред. Правда.
— Ты приставила нож к его горлу, — не поверил мне мужчина.
Ну, да. Не поспоришь.
— Меня зовут Рина, — вдруг сказала я… и, несмотря на желание замолчать, продолжила говорить. Давления я не чувствовала, просто не могла остановиться. — И я всего лишь хочу вернуться домой. Но если я Вам всё расскажу… перестаньте на меня давить, пожалуйста! так вот, если я Вам расскажу, Вы сочтёте меня сумасшедшей…
Он продолжал молчать, и я выболтала ему всё. И про Ника, и про кхамир… И даже про свой потерянный, то есть, по словам Ника — заблокированный, дар.
По его лицу было совершенно непонятно, что он обо всём этом думает.
— Меня зовут Марк, — вдруг сказал он, когда я обессиленно замолчала. — И я тебе не враг.
Не враг, но палач? — мрачно подумала я. А он добавил:
— Мне надо подумать. Продолжим разговор завтра утром.