Отвечать он не стал, не захотел, и спрашивать меня ещё раз тоже не стал, вместо этого подошёл к пребывающим в беспамятстве жрецам, они воспринимались моим подсознанием уже как часть интерьера, и опустившись на корточки положил руку на лоб одному из моих них. Я молча ждала, хотя, конечно, предпочла бы, чтобы «допрос» вёлся вслух. Всё же получить информацию «из первых рук», а не вольный пересказ того, что захочет сказать мне Ник, куда лучше. Но, что есть, то есть. Когда один из жрецов зашевелился и поднялся, я чуть не взвизгнула — сначала от неожиданности, а затем от неестественности и какой-то ломанности движений. Вскоре к первому присоединился и его коллега, и они направились к двери. Шли они, впрочем, более менее, уже не так пугающе неправильно.
— Идём, — сказал Ник, — времени мало.
И мы отправились куда-то вниз. Сперва я подумала, что в камеру и чуть не высказала Нику, что прятаться там особо негде — решётка, каменная лежанка, и всё. Но на минус втором этаже мы не остановились, спустились ещё ниже, и пройдя каким-то узким, петляющим, едва освещённым коридором, в котором тянуло какой-то гнилью и плесенью, открыли дверь в кромешную темноту.
То, что я единственная ничего не вижу в темноте, я поняла сразу… ну, почти. Просто жрецы-зомби и Ник бодро спускались по ступенькам, судя по звукам шагов, а я тупо стояла в метре от захлопнувшейся с похоронным звуком двери.
— Рина? — позвал откуда-то снизу Ник. — Ты что, боишься темноты?
— Нет, — сказала я. — Не боюсь.
Боюсь темноты и ничего в ней не вижу — это же разные вещи, правда?
— Тогда что? — уже немного раздражённо спросил имперец. — Ступенек боишься? Они сытые и не кусаются, я только что покормил их жрецами, давай уже, спускайся.
— Очень смешно, ха-ха, хи-хи, — слегка озлобленно сообщила ему. — А тебе не приходило в голову, что нормальные люди в темноте просто ничего не видят?
Похоже, действительно не приходило. Он удивлённо что-то пробормотал, и на всякий случай предупредил, подходя ко мне:
— Сейчас возьму тебя за руку, не надо, пожалуйста, визжать, и снова бить меня по лицу тоже не надо. Как и по остальным частям тела.
Я только презрительно фыркнула.
Идти за руку с Ником оказалось неожиданно… уютно. Он как-то поразительно легко подстроился к комфортному для меня темпу, не тащил и не торопил, пару раз даже предупредил о более высоких ступеньках. Когда впереди, буквально в метре, раздались опять шаги жрецов, я непроизвольно вздрогнула и крепче сжала руку имперца — свой единственный ориентир среди этой тьмы и тлена — пахло тут ещё хуже, чем в коридоре.