— Люся!
— Ты уж прости меня, что я так поздно, да и не вовремя… — начала она говорить, задыхаясь морозным воздухом и чувствуя, как у нее уже темнеет в глазах. — Вижу, у тебя этот… мент… Ты уже знаешь, что произошло… Теперь, когда его нет, я могу сказать тебе…
Она говорила быстро, проглатывая окончания слов, но стремясь донести до него главное: Вадима нет, он был тираном и скорее всего преступником, она его боялась, а потому не могла ответить на его, Никитина, чувства. Она предавала теперь уже мертвого Вадима и делала это с легкостью, даже с удовольствием. Глядя на Никитина, такого огромного и сильного, на его большой и теплый дом, она видела уже себя в новой жизни, и это придавало ей сил.
— Люся, да ты успокойся. Пойдем в дом, чего стоять на ветру? Холодно же, а ты даже без шапки!
Она стояла, смотрела на него и искала еще какие-нибудь слова, чтобы он все понял, чтобы все, что она хотела ему сказать и что чувствовала, он смог прочесть в ее взгляде.
— Ты пешком сюда пришла! По такой непогоде! Что ты хотела мне сказать?
Ей на какой-то момент стало жарко, как если бы у нее мгновенно поднялась температура. Она вдруг поняла, что именно сейчас, вот в эту самую минуту решается, возможно, ее судьба.
— Ты что, действительно ничего не понял?
Она приподнялась на цыпочки, обвила руками его шею и поцеловала его в губы. И он, этот приятный на вкус мужчина, который столько времени находился рядом и так много раз предлагал ей себя, ответил на ее поцелуй.
— Люся… — Никитин вдруг, словно до него только что дошло, что женщина, о которой он так долго мечтал, пришла к нему сама, что вот она стоит и ее просто надо взять, набросился на нее и принялся целовать. — Да ты ж моя хорошая… Ты не представляешь, как я тебя люблю…
Внезапно он оторвался от нее, отстранился, продолжая держать ее за плечи, и, глядя на ее маленькое бледное лицо, утопавшее в пушистой чернобурке, начал говорить что-то о похоронах, что он поможет ей во всем, чтобы она теперь вообще ни о чем не беспокоилась.
Людмиле казалось, что вместо головы у нее ледяной шар.
— Отвези меня домой, пожалуйста, я что-то совсем замерзла.
— Да, хорошо, вот только сбегаю, предупрежу человека, что отъеду, да и ключи от машины возьму.
Он вернулся очень быстро, усадил ее во внедорожник, и они поехали, подпрыгивая на ухабах, к ней.
Она была как пьяная, вышла из машины и, держа Никитина за руку, привела к себе в дом. Там было тепло. Хорошо.
— Подожди… — Она выпила, чтобы согреться, вишневой наливки, кровь побежала по жилам, ударила в голову и отдалась где-то внизу живота, потом опустилась к коленям.