Один за другим, как приведения, вылезали беглецы из склепа, прокрадывались к маленькой двери церкви и с бесконечными предосторожностями выходили на улицу, где исчезали во тьме, прикладывая руку к сердцу, чтобы ощутить, бьется ли оно еще.
Проходя мимо распятия, Адриан взглянул наверх, где над повергнутой статуей Пресвятой Девы виднелся кроткий лик Спасителя. Там же, неподалеку, виднелось другое мертвое лицо, казавшееся необыкновенно маленьким и жалким на этой высоте. Это было искаженное ужасом лицо аббата Доминика, еще недавно возбуждавшего зависть, благоденствующего церковного сановника, который всего несколько часов тому назад привлек его в лоно святой церкви. Никакое привидение не могло бы напугать Адриана больше, чем этот мертвец, но он стиснул зубы и шатаясь побрел дальше, вполне доверяясь Рамиро и следуя за слабым блеском его шпаги.
Прежде чем занялся рассвет, Рамиро увел его из Лейдена.
* * *
Вечером этого же дня женщина, закутанная в грубый фризовый плащ, постучалась у дверей дома на Брее-страат и спросила фроу ван Гоорль.
– Госпожа лежит при смерти, у нее чума, – ответила служанка. – Уходи скорей из зараженного дома, кто бы ты ни была.
– Я не боюсь чумы, – сказала посетительница. – А фроу Эльза еще не легла спать? Скажите ей, что Марта по прозвищу Кобыла желает ее видеть.
Минуту спустя Эльза, бледная, утомленная, но такая же прелестная, как всегда, вошла в комнату, поспешно спрашивая:
– Что нового?.. Он жив?.. Как его здоровье?..
– Он жив, ювфроу Эльза, но не здоров: рана на бедре загноилась и он не может ни ходить, ни даже стоять. Не бойтесь, время и перевязки вылечат его, а лежит он в безопасном месте.
Эльза схватила руку Марты и хотела поцеловать.
– Не дотрагивайся до нее: на ней кровь, – сказала Марта, отдергивая руку.
– Кровь? Чья кровь? – спросила Эльза, отшатнувшись.
– Чья кровь?.. – с глухим смехом спросила Марта. – Кровь многих испанцев. Где, вы думаете, Кобыла скачет по ночам? Спросите у испанцев, бороздящих Харлемское озеро. А теперь со мной Красный Мартин, и мы ходим вместе, захватывая добычу, где она попадается.
– Довольно! – сказала Эльза. – Изо дня в день одно и то же – только смерть. Я знаю, несчастье омрачило ваш рассудок, но… чтобы женщина решилась убивать!
– Женщина! Я не женщина: женщина умерла во мне со смертью мужа и сына. Говорю вам, я не женщина – я меч Божий, которому суждено самому погибнуть от меча. Вот я и убиваю, и буду убивать, пока меня саму не убьют. Посмотрите, кто висит в церкви на распятии, – толстый аббат Доминик. Это я заставила вздернуть его сегодня. Завтра вы услышите, как я превратилась в пастора и произнесла проповедь. И Рамиро, и Адриану, и Симону-шпиону – всем досталось бы то же, но я не могла найти их. Их час еще не настал. Hо идолы свергнуты, образа сожжены, золото, серебро и драгоценные камни – все брошено в кучу мусора, храм очищен и окурен для того, чтобы Господь мог обитать в нем.