Из всех слушателей Арентса ни один не принял так близко к сердцу увещевания проповедника об уповании и беззаботном отношении к будущему, как Фой ван Гоорль.
По своему характеру Фой не мог долго горевать. Dum spiro spero[29] – могло быть его девизом, если бы он знал латынь, и он не собирался горевать, хотя бы даже ему предстояло в будущем сожжение на костре. Эта веселость в такое тяжелое, грустное время была причиной того, что Фой стал всеобщим любимцем.
Позади отца с сыном шла гораздо более замечательная личность – Фриц Мартин Роос, или Мартин Красный, названный так по цвету своих огненно-красных волос и бороды, спускавшейся ему на грудь. Ни у кого во всем Лейдене не было второй такой бороды, и уличные мальчишки, пользуясь добродушием Мартина, пробегая мимо него, спрашивали, правда ли, что аисты каждую весну вьют в ней гнезда. Этот человек, которому на вид можно было дать лет сорок, уже десять лет был верным другом Дирка ван Гоорля, в дом которого он поступил при обстоятельствах, о которых мы скажем в свое время.
Посмотрев на Мартина, вы бы не назвали его великаном. Между тем он был очень высокого роста, выше шести футов и трех дюймов. Его рост умалялся большим животом и привычкой горбиться, именно с целью скрыть свой высокий рост. По всем своим размерам Мартин был действительно замечателен, так что человек с обыкновенными руками, стоя перед ним, не мог бы обхватить его. Цвет лица его был нежен, как у молодой девушки. Лицо же у него было почти плоское, как полная луна, нос пуговкой. От природы в его сложении не было ничего особенного, но вследствие некоторых событий в своей жизни, когда он был, как мы называем теперь, атлетом по профессии, он приобрел оригинальную манеру держать себя. Брови у него были нависшие, но из-под них смотрели большие круглые голубые глаза под толстыми белыми веками, совершенно лишенными ресниц. Однако когда обладатель этих глаз сердился, они начинали дико сверкать: они вспыхивали и горели, как фонари на носу лодки в темную ночь, и это производило тем большее впечатление, что вся его остальная фигура оставалась при этом совершенно безучастной.
Вдруг, в то время как эти три человека шли по улице, послышался шум бегущих людей. Тотчас же все трое скрылись за воротами одного из домов и притаились. Мартин стал прислушиваться:
– Их трое, – шепнул он, – впереди бежит женщина, и ее преследуют двое.
В эту минуту неподалеку распахнулась дверь, и показалась рука с факелом. Он осветил бледное лицо бежавшей женщины и преследовавших ее двух испанских солдат.