– И что же, мы дадим вот так сожрать себя заживо? – поморщился я, наблюдая, как эта зараза поднялась до колен. – Что делать, если трогать нельзя?
Умереть от грибка казалось мне унизительным. Скорее всего, ресаться придется уже наверху. Неизвестно, откроет ли Ключ белого кроля еще раз.
– С ней можно справиться, когда она раскроется на органике. А кроме нас, ее тут нет. Ждем, пока переползет вся. Терпи, я всё выжгу! – Аня медленно подняла вверх посох.
Только сейчас я заметил, что желтый кристалл посветлел, а «энергетические потоки» в порталы стали плотнее и ярче. Невидимая прежде скверна переползала с камня, обволакивая нас невесомым живым покрывалом. Кожа стала ныть и чесаться. В меня вгрызались тысячи микроскопических экскаваторов. Эпидермис буквально растаскивали по кусочку, снимая слой за слоем.
– Жги! Пора! – взвыл я от боли, стыдясь собственного малодушия.
Щупальца живоглота ползли по шее, подбираясь к лицу. Саму Аню из-под этого пушистого ковра уже не было видно.
– Только это… – мохнатая куча сделала паузу, подбирая слова. – Резиста не дам. Хила не будет, но ты там держись…
– Почему не дашь? – в ужасе закричал я, выплевывая сгусток червей. Стоять в огне? Да она издевается!
– Потому что от резиста на тебе плесень лечится, – подчеркнуто хладнокровно пояснила Аня. – К тому же придется выжечь всё, что пустило корни и залезло под кожу. И не бегай, пожалуйста. Справа от нас яма с Мимикрой.
Она же в нее еще не заглядывала! Откуда всё знает?
Я не успел обдумать хорошую мысль, как нас охватило ревущее пламя. Говорят, что боль от огня самая сильная из всех, что способен испытать человек. Думаю, и нервная система моба передает её очень точно.
Не знаю, сколько это длилось. Время растянулось, и каждое мгновение проживалось как вечность. Сознание так и не вырубил спасительный болевой шок. Мой мир плавился и горел в адском котле. Огонь пожирал плоть, кожа надувалась пузырями и лопалась, открывая шипевшее и быстро чернеющее мясо.
Я превратился в обнаженный и обугленный комок нервов, заключавший в себе квинтэссенцию боли. Наверное, я кричал. Хотя сознание само стало одним мучительным воплем, проклинающим собственное существование.
К счастью, всё когда-то кончается. На этот раз переменчивость всего сущего стала истинным благословением. Спасительный поток хила потащил меня из огненной преисподней, и только тогда я, наконец, отключился.