– Да, – кивнул Кевин.
– Отлично! – воскликнул психиатр. Затем он взял булавку и уколол палец Кевина. На пальце выступила капля крови.
– Ну, и о чем это вам говорит? – поинтересовался психиатр.
– О, боже! – вскричал Кевин, пораженно глядя на собственный палец. – Оказывается, у покойников кровь все-таки течет!
Итак, психиатр утверждал: если вы мертвы, значит, у вас не идет кровь (если А, то Б).
У вас идет кровь (не Б).
Значит, вы не мертвы (не А).
Психиатр отрицает следствие, утверждая: «У вас идет кровь», и заключает, что Кевин не является мертвым. Это верное утверждение, и психиатр рассчитывает, что Кевин в итоге с ним согласится.
Кевин, действительно, соглашается с логичностью этого рассуждения, но, будучи уверенным, что заключение, сделанное врачом, ложно, делает вывод, что исходная посылка также неверна. Ввели в компьютер чепуху – и получили чепуху.
В этом и состоит соблазн рассуждения по принципу отрицания следствия. Если А и Б верны, то и с В должно быть все в порядке, поэтому мы остаемся в уверенности, что утверждение справедливо, в то время как посылка ошибочна. Вот почему мы всегда говорим: «Пусть посылка и не впору – тема есть для разговора!»