– Я… Сарай моя… – начал он, но не закончил. Для них не было подходящего слова. Не супруги, не жених с невестой – когда бы они успели принести друг другу клятву? Еще не любовники – но уже и не друзья. Поэтому он замялся с ответом, оставив его незаконченным, по-своему простым и совершенно правдивым. Сарай – его, а он – ее.
– Сарай твоя кто? – требовательно спросила Минья с нарастающим гневом. – Ты ее защитник? Против меня? – Ее выводило из себя то, как Лазло держал тело девушки – словно та принадлежала ему, словно он мог дорожить ею больше, чем собственная семья. – Оставь ее и уходи, – прорычала девочка, – если хочешь жить.
Жить? Лазло ощутил прилив смеха. В нем бурлила новая сила. Такое впечатление, будто внутри него бушевала буря, готовясь прорваться сквозь плоть.
– Я никуда не уйду, – заявил он с ничуть не меньшей яростью. Для Миньи это прозвучало как вызов, брошенный ее родным и дому – всему, на что она потратила свою жизнь, во что вкладывала душу – каждую секунду каждого дня, с тех пор как хлынула божественная кровь и она спасла тех, кого могла унести.
Но спасение было только началом. В них нужно было поддерживать жизнь – в четырех младенцах на ее попечении, когда она сама была всего лишь травмированным ребенком, живущим на месте преступления вместе с трупами и призраками. В те ранние недели и месяцы ее разум формировался по отчаянному образцу, с единственной целью – сохранить жизнь, пока она отдавала себя целиком и постепенно сгорала изнутри. Другого пути Минья не знала. От нее ничего не осталось, ничего, даже сил на рост. Посредством чистой свирепой воли Минья вложила все, даже свою жизненную силу, в эту колоссальную магию, необходимую для того, чтобы сдерживать призраков и обеспечивать безопасность своим подопечным – и не только безопасность, но и любовь. В лице Старшей Эллен она подарила им мать, насколько это было возможно. Вкладывая в эту задачу всю свою сущность, девочка затормозила, очернила себя, извела до костей. Минья уже не ребенок. Она вряд ли человек. Минья – цель, и она не шла на такие жертвы, не отдавала всю себя ради того, чтобы потерять контроль сейчас.
Ее тело источало силу. Руби, Ферал и Спэрроу вскрикнули, когда дюжина призраков, остававшихся в саду – среди них и Старшая Эллен, – очнулись и кинулись на Лазло с ножами и мясными крюками. Руки Старшей Эллен превратились в когти, а зубы выросли в клыки, которые нагнали бы страх даже на Разаласа Скатиса.
Лазло не тратил времени на размышления. От высоченной металлической стены, огораживающей сад – и составляющей плечи и шею серафима, – начала опадать огромная волна жидкого металла и литься вниз, сверкая в первых лучах восходящего солнца. Она сформировала барьер между Лазло и основным натиском врагов. В ту же секунду Разалас прыгнул. Существо не разменивалось на мелочи с призраками, а сразу сбило Минью с ног, как котенок игрушку, прижав ее грудь к земле металлическим копытом.