Воин рассмеялся:
– В точку. Знаешь, мы могли бы отправиться на запад раньше, но за последние двести лет никто не тренировал соколов. Мы решили подождать, пока это искусство не освоится заново.
– Мудрое решение, – кивнул Лазло. Двести лет. Первая загадка Плача, открывшая его разум как дверь. «Мой город стал потерянным для всего мира, а мир – потерянным для нас», – сказал Эрил-Фейн в Зосме. С тех пор Лазло ежедневно проводил время в его компании, но не приблизился к разгадке того, что все это значило.
Но скоро…
Завтра.
– Пойду расставлю туманные сетки, – сказал он.
– В этом нет необходимости, – заверил Эрил-Фейн. Он гладил своего спектрала Сирангелиса. – У нас хватит воды на завтра.
Сети предназначались для сбора конденсата из прохладного ночного воздуха и являлись важным дополнительным источником воды в Эльмуталет. Но это последняя ночь их путешествия, и воды в бурдюках хватит, чтобы дойти до места назначения. Лазло пожал плечами.
– Нет ничего лучше свежесобранного тумана, – ответил он и все-таки пошел расставлять сети.
Вода в бурдюках несвежая, ей уже два месяца, и кроме того, он привык к труду, включающему в себя молоток из железного дерева и вбивание колышков глубоко в песок. Это помогало размяться после долгого дня в седле, и хотя ему было стыдно это признать, Лазло нравилось, как изменилось его тело. Когда он снимал свой белый чалнот, чтобы помыться – насколько вообще можно помыться в пустыне, оттирая кожу смесью песка и измельченного корня негау, – то обнаруживал под ним твердость и рельеф, которых не было раньше.
Даже его руки в последнее время казались чужими. Прежде у него была одна мозоль – от пера. Теперь его ладони огрубели, а кожа стала такой же коричневой, как лицо. Его серые глаза выглядели значительно светлее на фоне загорелой кожи, а месяцы в погоне за солнцем наградили не только морщинками. Они изменили форму его глаз, которые постоянно щурились от света, и линию бровей, сдвинув их ближе к переносице и соединив черные полосы в одну хмурую бровь. Эти небольшие изменения привнесли неоправданную трансформацию, заменив выражение мечтательной неопределенности хищной напряженностью.
Вот на что способны полгода с горизонтами.
Лазло знал, что теперь он мало похож на младшего библиотекаря, уехавшего из Зосмы с тизерканцами шесть месяцев назад. Более того, когда все делегаты собрались в Алконости, чтобы вместе пересечь пустыню, Тион Ниро его даже не узнал.
К тому моменту с их последней встречи прошло четыре месяца, и, к удивлению Лазло, Золотой крестник несколько раз проходил мимо него в караван-сарае, прежде чем понять, с очевидным изумлением, кто это такой.