С длинными темными волосами и в белом чалноте с капюшоном, разъезжая на спектрале как щеголь и говоря на языке невиданного города словно его хриплый голос был создан для этого, Лазло почти мог сойти за одного из тизерканцев. Было трудно поверить, что это тот же несчастный мечтатель, который врезался в стены, когда читал.
Горизонты вместо книг. Езда верхом вместо чтения. Здесь жизнь другая, но не подумайте: Лазло оставался тем же мечтателем, что и всегда, если не больше. Может, он и оставил книги в прошлом, но все истории повез с собой – из залитых сиянием сфер закутков библиотеки в куда более подходящие для них пейзажи.
Как этот, к примеру.
Юноша расправил сеть и посмотрел сквозь нее на Пик. Поначалу Лазло думал, что это мираж. Посредине Эльмуталет, насколько хватало глаз, небеса встречались с землей в непрерывном круге, плоском и невыразительном. Путешествовать по пустыне день за днем на протяжении недель, чтобы разбивать и собирать лагерь на закате и рассвете со стабильностью, которая объединяла все дни в один, – вера в то, что когда-нибудь это закончится, бросала вызов разуму. Когда вдалеке замерцали первые блики, он подумал, что это иллюзия – как озера, исчезавшие при приближении, – но на этот раз ничего не исчезло. За последние несколько дней оно выросло из бледной черты на горизонте в… ну, в Пик, чем бы он ни был.
Он формировал восточный край Эльмуталет, и другие фаранджи предпочитали называть его горным хребтом, но он не походил на горный хребет. Ему не хватало вершин. Все сооружение – своего рода огромная насыпь – было белым, от серовато-коричневого песка до голубого неба. Оно выглядело как молочный кристалл или же, например, айсберг.
Или… оно выглядело как в мифах.
– Почти на месте. Не могу поверить.
Это подала голос Каликста. Одна из фаранджей. Поравнявшись с Лазло, она сняла с себя капюшон чалнота, открыв маленькую красивую голову. Когда Лазло увидел впервые, ее голова была лысой и овальной, как яйцо – насильно побрили, как когда-то и его, и столь же неаккуратно, – но теперь волосы отрастали. Они были каштановыми и пушистыми, словно новое оперение. Синяки девушки давно прошли, но на щиколотках и запястьях до сих пор виднелись шрамы от кандалов, стиравших кожу до мяса.
Каликста не только первая девушка, которую Лазло считал подругой, но и первая знакомая преступница.
– Завтра к этому времени… – ответил он. Мысль не нуждалась в окончании. Ожидание было ощутимо. Завтра к этому времени они прибудут на место. Поднимутся по единственной тропинке, идущей через Форт Мисрах на вершину Пика, и впервые взглянут на то, что находится за ним.