Меня всегда поражали две вещи. Во-первых, то, насколько они по сути своей добрые, порядочные, хорошие люди – вне зависимости от того, насколько дисфункциональным стало их поведение по мере развития тревожного расстройства. Глубоко внутри они все просто хотят – как и все мы – освободиться от тревоги, открыть свои сердца миру, любить и быть любимыми. И, во-вторых, я удивлялся, насколько негативный образ себя формировался у них. Многие действительно стыдились своих проблем. Они говорили: «Со мной что-то не так. Я слабый. Я испорченный. Я ничего не стою». Не важно, какое приятное впечатление они производили и сколько вызывали сочувствия, – они считали свою тревогу признаком неполноценности, чем-то, из-за чего их невозможно любить. (Некоторые даже были почти уверены, что я откажусь с ними работать, как только узнаю их гнусный характер.) Разница между тем, как их воспринимал я, и тем, как они сами воспринимали себя, была просто огромна.
Часто я буквально чувствую, что пациенты заходят ко мне в кабинет, думая: «Вот очередной мозгоправ с кучей приемов, которые не сработают». И я прекрасно их понимаю. Многие из них борются уже очень долго, и я чувствую их печаль от того, что на их долю выпало столько страданий. Но я также чувствую радость и надежду, потому что мне выпал шанс помочь им изменить свои жизни – потому что я знаю, что они могут их изменить. Не думаю, что у меня есть ответы на все вопросы, хотя многие этого и ждут от психотерапевтов. Я просто пытаюсь помочь каждому найти ответы внутри себя. Я знаю, что это возможно, потому что бесчисленное количество раз становился тому свидетелем. Какими бы ужасными ни были последствия тревоги, с ними всегда можно разобраться, сбросить их путы. У людей всегда есть ресурс для самоисцеления.
Работая с пациентами, я часто вспоминаю слова «И туда иду я за счастьем». Терапевт – такой же человек, как и его клиенты. Работая с ними, он обязательно узнает что-то новое о самом себе. Иногда мои пациенты испытывают меня – как, например, женщина, которую жестокое обращение со стороны бойфренда заставило надолго затаить обиду на всех мужчин. Она долго не доверяла мне, обращалась ко мне с плохо скрываемой злостью. Но эту злость было легко объяснить, и я научился не принимать ее на свой счет. Моя работа – слушать, воспринимать боль отвергнутых людей и предлагать им помощь, а не критиковать их и не спорить, чтобы оправдать себя. И только слушая, я сумел заслужить доверие этой пациентки. Я понял, что и самому терапевту нужно быть готовым пройти через боль, отвержение и разочарование.