Выдавать им, по большей части, было нечего.
Кто-то встал и начал трепаться. Другие нашли плоские камни, чтобы позагорать. Десмонд Мори, казалось, утешал сухую валежину. Ребята из Сент-Луиса охотились на скорпионов со строительным степлером. Ей-Бо натирала песком рану на голове.
Мы ели на длинных скамьях для пикников в глубине ангара. Бобби сидел рядом с Рени, скармливая ей лакомые кусочки сырой моркови, и ласкал ее аниматронные ножки. Дитц у стены делал стойку на кистях и болтал с Уорреном и девушкой с радикальным бальзамом.
— Алтамонт?[36] Самая лучшая голограмма, которую я когда-либо видел. Слушайте, любой более-менее известный шоумен, за исключением Чака Берри, в то или иное время был агентом ЦРУ. Сейчас это уже неважно. Вы, ребята со своими компьютерами, со своим самодовольством под пятой мирового капитала, за пару лет сделали то, над чем эти свиньи трудились десятилетиями.
— Я анархист, — сказал Уоррен.
— Я тебе вот что скажу, — сказал Дитц. — Все они дико напуганы.
— Ладно, а что же ты сам тогда здесь делаешь? — спросила девушка с радикальным бальзамом.
— А куда мне еще деваться?
Я сел на скамью рядом с Десмондом Мори, посмотрел, как он хомячит капустный суп из своей лоханки.
— Я скучаю по рагу Пэриша, — сказал я.
— Я вижу, знал ты человека, которого называли Пэришем?
— Почему ты так говоришь?
— Извини, — сказал Десмонд.
— Чем ты здесь занимаешься?
— Я Начальник Отдела Персональных…
— Ясно, но что ты делаешь?
— Выбираю стулья. Изучаю доклады по эргономике и выбираю стулья. Я ответственный за ответы на ЧАсто задаваемые ВОпросы. Веду Командное Приветствие.
— Когда-то оно называлось Первым Зовом.
— Ой, только не надо мне. Я тут один хотя бы сознаю всю эту срань. За исключением До-Царственников. Таких, как Дитц и Рени. Всегда хотел познакомиться с Генрихом. Когда я был совсем пацаном, пару лет назад, я заказал по почте его книгу. Я думаю, однако, что он уже не тот, что раньше.
— Интересно, что со всеми произошло.
— Разбросало.
— Мне нравится твой жилет.
— Точная копия того, который Неперсон носил в хижине воспитания.
— Нэпертон.
— Я тебя проверял, — сказал Десмонд.
По ангару разнеслось хихиканье Трубайта.
— Рени, — говорил он, — ты меня просто убиваешь. О чем тут еще говорить? Генрих — это классика жанра.
Дитц подсел к нам на скамейку, показывая на Рени и Трубайта.
— Вы гляньте на этих голубков, — сказал он. — Помните старую рекламу горных курортов в Поконо? Там еще были такие ванны в форме бубей. Они в эти ванны шампанское наливали.
— Червей, — сказал я.
— Они туда червей наливали? — удивился Дитц. — А я думал, шампанское.