— А вы как? — ответил я.
Оба покивали, что-то пробубнили и что-то записали в своих блокнотах.
— Что? — спросил я. — Что вы делаете?
— Не знаю, что делает он, — сказал Философ. — А я просто делаю кое-какие заметки под грифом «совершенно секретно».
Оба они были ублюдками, но иногда мне казалось, что Философ еще и мудак.
— Вы уже сделали анализы?
— Это какие же? — спросил Механик.
— Те, что, по вашим словам, вы собирались сделать, чтобы точнее знать, сколько мне осталось.
— Остается, — сказал Механик. — Вы еще не умерли.
— Простите? — сказал я.
— Потрясающе, — сказал Философ.
— Мы провели анализы, — сказал Механик. — И, честно говоря, теперь мы в еще большем замешательстве. Увы, я не могу ничего добавить к тому, что мы уже сказали. Вы умираете. Умираете очень быстро. Все остальное для нас загадка, которую мы более детально исследуем в нашей будущей книге.
— Ваша книга, — сказал я. — На хер она мне не усралась. Что насчет лекарства?
— Лекарства от чего?
— Вы прекрасно знаете, что у этого нет названия, черт побери, — сказал я. — Вы сами не дали ему никакого названия.
— Видите, в чем проблема, — сказал Философ. — Кто выделит нам время, деньги и оборудование, чтобы мы нашли средство от безымянного заболевания, которым страдает один человек? Что нам делать — давать гала-представления для сбора средств на Борьбу за Спасение Стива от Какогототамита? Кстати, как вам мой самогон? «Качели» придают ему особый вкус, правда?
— Я не Стив.
— Не спорю, но все же ответьте.
— Нам нужны клиенты, — сказал Механик. — Или пациенты, если угодно. А пока их нет, я не знаю, что вам сказать. Мы сделаем все, что сможем.
— Все, что в наших силах.
— Что в нашей компетенции.
— На что хватит знаний.
Моя дочь отчуждена, бывшую жену стащили, сам я вот-вот загнусь от скоротечного Какогототамита. И я решил, учитывая такой жесткий и бессмысленный цейтнот, что пора грешить.
Грешить — значит веселиться, безобидно.
У Философа я купил кокаину фармацевтического качества. Механик дал мне телефон и сказал, что нужно спросить Грету или Клариссу.
Я позвонил Грете.
Грета привела с собой Клариссу.
Обе они были высокими и тощими, одна с волосами цвета кости, другая — пепла.
Обе они были профессионально, аномально восхитительными.
— Поцелуйте мертвеца! — сказал я, срывая с себя халат. — Приласкайте его прекрасные формы.
Несколько дней мы провели резвясь, сося, фыркая, тяжело дыша и повизгивая. Мы заказывали обеды на дом — индийскую кухню, китайскую. Грета, подающий надежды драматург, ставила с нами избранные отрывки из Аристофана. Кларисса раскрасила мои колени для исполнения ритуального танца, который мы сами изобрели. Мы строили города из палочек от леденцов, арахисовой скорлупы и сливочной помадки. Мы изобрели игру: мне завязывали глаза и женщины по очереди мочились мне в глотку, а я с завязанными глазами должен был угадать каждую только по аромату.