— Они считали себя новыми дионисийцами, — сказал Дитц. — А теперь все умерли.
— Они не умерли, — возразил я. — Их сократили.
— У тебя своя история, у меня своя.
За очередным подъемом нам бросился в глаза огромный металлический ангар. Он мог оказаться корпусом корабля пришельцев, затонувшего вверх брюхом в водовороте древнего моря. Хотя скорее федералы заложили его при своем последнем бюджетном кризисе или совершенно о нем забыли, оставили на растерзание военным нёрдам, пробравшимся внутрь рисовать карты и дрочить автоматы с газировкой.
Ангар бликовал очень ярко. Дитц протянул мне авиационные очки. Надевая их, я услышал, как за нашими спинами выруливает самолет.
— Не оглядывайся, — сказал Дитц. — Превратишься в ямайский перец.
— Ага, — сказал я.
— Там, куда мы идем, хватает всякого дерьмеца, — сказал Дитц. — Не позволяй ему тебя доставать. Помни, кто ты есть. Ты — Объект Стив.
— Ага, — сказал я.
Мы перевалили через высокий холм к ангару. Дитц окликнул нескольких людей, слонявшихся у здоровенной двери. Откатили они ее с некоторым трудом. В сумраке ангара виднелись силуэты, роились огоньки, теряясь в бесконечной прохладе помещения. Лакированные столы рабочих станций кластерами расходились спиралью от возвышения в центре. Молодежь, десятки ребятишек в жукоголовых наушниках наяривали на консолях в мягком золотом свете. Зал будто плавал в жидком покое, странном гудящем счастье трутней. Все перестукивались, перешептывались и тихонько пересмеивались в шорохе прибоя клавиатур.
Большинство рабочих мест было снабжено стеллажами для дополнительных драйвов, офисного скарба. Изобилие детского китча. Коллекции завтраков с телегероями на упаковках, машинки «Мэтчбокс»,[35] целые патронташи комиксовых солдатиков. Похоже, те же бирюльки, которые копили в огромных количествах мои ровесники, только о нынешних версиях у меня были весьма смутные воспоминания. Они, возможно, правили школьными дворами примерно в то время, когда мы с Уильямом вынюхивали сугробики в общаге. Дитц провел меня мимо грозди пластиковых пуделей, висящих на проволоке. Собачки засветились и затявкали.
— Я е я, — голосили они. — Е я я.
Мы прошли сквозь ряд офисных перегородок к центру. В мягком кресле из белой кожи, задрав ноги на стол, сидел Бобби Трубайт. На нем были веревочные сандалии и сетчатая мантия с платиновой окантовкой — наряд человека, который приходит в суд, чтобы его имя изменили на простое число, — Сеточка местами потемнела от пота. Он захлопнул папку на кольцах.
— Стиви! Подваливай, дружище!
Он втащил меня к себе на подиум и нежно обхватил за шею.