— Во! — сказал я.
— Вы, — сказала девушка с радикальным бальзамом и убрала ладонь из-под куртки.
— Ну что, чудачок, развлекаешься? — спросил парень.
— Клевые баки, — сказал я. — Почти как у моего папаши. Он был капитаном пожарной команды.
— Увлекательнее я в жизни ничего не слышал.
— Полегче, — сказала девушка с радикальным бальзамом. — Знаете, Уоррен — писатель. Блин, вот же тупость. Конечно, вы это знаете.
— Теперь знаю, — ответил я.
— Он, типа, самый известный писатель в мире. Глашатай нашего поколения. В кавычках. Глашатай в кавычках. А поколение — просто поколение. Что бы ни означало.
— Эй, — сказал Уоррен, — я просто делаю свое дело. Если людям это нравится — зашибись.
— Как рыба? — спросил я девушку с радикальным бальзамом.
— Рыба?
— Музыкальный жаргон.
— А, это — нормально.
— Вы что, не помните?
— А у вас что — фотографическая память?
— Как-как?
— Забейте.
— Ладно.
— Иногда я просто не могу поверить, что пошла на эту работу, — сказала девушка с радикальным бальзамом. — Знаете, я чуть не поехала в «ЗаринНет». Это еще один большой дот-ком в пустыне. Окопались в пусковых шахтах. Хотя условия так себе. Не то чтобы здесь намного лучше. Такие люди, как мы… да реально мы, на хер, делаем информационную экономику, а они с дерьмом нас мешают. Сан-Франциско, Нью-Йорк, Гонконг, Брюссель, Тегеран, Перт — везде мои коды. Я просто надеюсь, что смогу еще пару месяцев выжать из всего этого дерьма, пока все не рухнуло к ебеням. Я знаю, об этом уже миллион лет твердят, но скоро все так и случится, помяни мое слово. А на самом деле я бы хотела изучать медицинскую этику. Типа, аморально ли пришивать обезьянью голову к человеческому телу? Или конский член? Или коровье вымя? Или этично ли трахаться с клоном твоего брата, если ты в резинке? Такую вот херню. А тут дико, да? В «Царствах». Вы бы видели, чем они внизу занимаются, что за периметр никогда не выйдет. Бобби — тот еще жутик. Что, кстати, у него за прикол с прикидом? Но у него, я думаю, жизнеспособная бизнес-модель.
— Я просто уверен, — сказал я.
— Слушайте, вы же тот самый умирающий парень. Вы же Рени окучивали, да? Мне кто-то рассказывал. Просто сейчас ее окучивает Бобби. Меня тоже, когда у меня время есть. Мне нравится говорить «окучивать».
— Нормально.
— Кайфы беспонтовые, если позаимствовать старый хипповский термин.
— Ага, — сказал я.
Неподалеку возле кулера стоял с кем-то еще мужик в тесном лайкровом капюшоне. Когда он повернулся прокашляться, я увидел, что это Философ, прикинутый, как аэродинамический францисканец. Он кивнул мне: аминь. Рядом жирный молодой японец в охотничьем жилете, совсем как у Нэпертона, проводил импровизированный библейский ликбез с техперсоналом «Царств».