Макс. Да кто же она была? Я ведь многих раньше знал. Ты в своих изображешях при свете твоего фонаря даешь какой-то сказочный образ.
Анатоль. Да — в жизни она была не то. Знаешь ты, кто она была? Я разрушу сейчас, наверно, весь ореол.
Макс. Итак, она была?
Анатоль(ухмыляясь). Она была — из…
Макс. Из театра?
Анатоль. Нет — из цирка.
Макс. Возможно ли!
Анатоль. Да — это была Бьянка. До сегодняшнего дня я не рассказывал тебе, что я ее опять встретил — после того вечера, когда я на нее вовсе не обращал внимания.
Макс. И ты думаешь в самом деле, что Биби тебя любила?
Анатоль. Да, именно эта! восемь или десять дней спустя после того вечера мы встретились на улице… На следующее утро она уехала со всей труппой в Россию.
Макс. Это было как раз вовремя.
Анатоль. Я ведь так и знал; вот для тебя все в этой истории разрушено. Ты еще не дошел до понимания истинного таинства любви.
Макс. В чем же разрешается для тебя загадка женщины?
Анатоль. В настроении.
Макс. Ах — тебе нужна полутьма, твой красно-зеленый фонарь… твоя игра на рояле.
Анатоль. Да, пусть так. Но это делает мне жизнь такой разнообразной и переменчивой, что одна краска изменяет весь мир. Чем была бы для тебя, для тысячи других эта девушка с искрящимися волосами; что для вас тот фонарь, который ты высмеиваешь! Цирковая наездница, красное и зеленое стекло со свечою за ним! Тогда, конечно, исчезает волшебное; тогда можно, конечно, жить, но так ничего не переживешь. Вы бросаетесь в какое- нибудь приключение грубо, с открытыми глазами и замкнутой душой — и оно остается бесцветным для вас. Из моей же души, да, из моего нутра блестят тысячи огней и красок, и я могу чувствовать там, где вы только — вкушаете!
Макс. Чисто волшебный родник твое «настроение». Все, кого ты любишь, погружаясь в него, приносят тебе особый аромат приключений и редкостей, которые тебя опьяняют.
Анатоль. Принимай это так, если тебе нравится.
Макс. Что же касается до твоей наездницы из цирка, то, пожалуй, тебе труднее будет доказать мне, что она под красно-зеленым фонарем испытывала тоже, что и ты.
Анатоль. Но я же должен был чувствовать, что она переживает в моих объятьях.
Макс. Ну, ведь я ее тоже знал, твою Бьянку, и лучше тебя.
Анатоль. Лучше?
Макс. Лучше; потому что мы не любили друг друга. Для меня она не сказочный образ; для меня она одна из тысячи падших, которых фантазия мечтателей снабжает новой девственностью. Для меня она не лучше сотни других, которые скачут сквозь обручи или в коротеньком передничке стоят в последней кадрили.
Анатоль. Так… так…
Макс. Она и не была ничем другим. Не я просмотрел, что в ней было, а ты видел то, чего в ней не было. Из богатой, прекрасной жизни твоей души ты влил в ее ничтожное сердце свою фантастическую молодость и пыл и то, что блестело в ней, было отблеском от