Гомельский отъехал от Следственного комитета и припарковался в условленном месте рядом с выходом из метро. Вскоре появился Алекс Баюкин. По болезненной гримасе на лице контуженного военного можно было понять, что он чем-то недоволен. Алекс сел на пассажирское сиденье и полез в карман за таблетками.
– Рана ноет? Запей водой. – Гомельский кивнул на бутылочку в кармашке дверцы.
– Да не плечо, а башка. И народ прет по ногам. Я чуть не озверел.
– Попридержи пока свою злость, еще не время. Давай рассказывай, нашел подружку погибшей шлюхи?
– Я был у них в квартире. Там никого. По ходу, девка смылась.
– Почему ты так решил?
– Дверь была не заперта. Я пошарил по ящикам и карманам. Никакого конверта, никаких марок.
– Этого следовало ожидать.
– На черта тогда ты меня туда посылал?! – вспылил Алекс.
– Чтобы убедиться! – рявкнул Гомельский. – И не ори на меня! Я пытаюсь тебе помочь.
– Помочь… – Алекс болезненно сморщился и выпил еще одну таблетку. – А у тебя что, адвокат? Какие у меня перспективы?
– Известные. Статья сто пятая часть первая. От шести до пятнадцати.
– Но ты говорил, что можешь…
– Да, могу! И делаю! Но ты, дурак, гоняясь за сутенером, засветился везде, где мог. И шлепнул Мануйлова из своего табельного оружия. Это же надо было додуматься!
– Выстрел произошел случайно. Меня самого ранили.
– Убийство по неосторожности не прокатит. Ты угрожал и держал ствол у виска. Можно попытаться квалифицировать случившееся по сто седьмой – убийство в состоянии аффекта. Всего до трех лет.
– Три года тоже не сахар.
– Не паникуй раньше времени. Знаешь мои принципы? Преступник не тот, кто совершает преступления, а тот, кого за них сажают. Если преступление скрыть невозможно, прятаться – удел глупых. Умный подставит другого – тупого и слабого духом. Ты слабый человек, Алекс?
– Я воевал.
– Ну вот, ты сильный и смелый. А тупого на роль козла отпущения я уже нашел. Им станет Гребенкин – отец девчонки Кати, которая поимела твоего папочку.
– Это тот тип в шапке, сидевший в машине у сутенера?
– Да.
– Он же меня заложит.
– Слова – это всего лишь сотрясание воздуха. Самое страшное – улика! Это, кстати, еще один мой принцип. Свидетеля можно запугать или убить. Избавляться от улик надо на этапе предварительного следствия. Чем раньше – тем лучше. Дешевле всего договориться с оперативниками. Но этот момент мы упустили. И мне пришлось воспользоваться козырным тузом. Я хранил его для особого случая.
– Каким еще тузом?
– Таким, что ты по гроб жизни мне будешь обязан. И тебе придется отработать свой долг.
– Я готов. Что нужно сделать?