Первый оргазм. Кричала ли она? Выкрикивала ли его имя? Или несла всякий вздор? Харпер сама этого не помнила и лишь судорожно дышала, пытаясь прийти в себя.
Осторожно поправив трусики, Данте легонько поцеловал ее сперва в одно бедро, затем в другое.
– Думаю, можно считать, что ты согласна, – улыбнулся он.
– Именно, отныне и навсегда.
Никогда еще Данте не доводилось видеть ничего столь великолепного, как Харпер после оргазма. И это притом, что она до сих пор оставалась полностью одетой. Все его тело жаждало разрядки, но он просто не мог отвести от нее глаз.
Раскрасневшиеся щеки, безвольно опущенные руки, полуприкрытые веки. Да, все именно так, как он представлял бессчетное количество раз. И не стоит себя обманывать, одна мысль, что он стал именно тем мужчиной, которому она позволила проникнуть в ее лоно и который единственный изведал ее вкус, чертовски бодрила.
А что еще лучше – у них впереди целая ночь новых открытий и ощущений. Черт, да он никогда сам так не волновался, даже в те стародавние времена, когда еще был девственником!
Смакуя на языке ее медовый вкус, Данте поднялся и протянул Харпер руку, чтобы наконец-то отвести ее в спальню, освещенную огнями ночного Далласа достаточно для того, чтобы можно было ее раздеть, не включая света.
– Харпер, – выдохнул он, целуя ей пальцы и в очередной раз поражаясь, как можно быть такой совершенной.
– Данте? Потом уже наступило? Я хочу продолжить.
Он смутно вспомнил, как говорил что-то такое на балконе, но это было до того, как она едва не довела его до точки одними стонами и кружащим голову вкусом.
– Нет, определенно нет, я с тобой еще не закончил.
Харпер вздрогнула, и он с радостью использовал этот предлог, чтобы ее поцеловать. Ведь она явно нуждалась в его тепле. И она охотно раскрыла губы, сплетая язык с его языком, уже даже не пытаясь играть в притворную скромность.
Скинув рубашку (ведь она и так уже видела его обнаженный торс), Данте решил, что, раз она не стала убегать от столь интимных ласк, пора двигаться дальше.
– Сейчас сниму с тебя платье. Хочу на тебя посмотреть.
Кивнув, она застыла на месте, позволяя ему вновь опуститься на колени и взяться за ее подол, только на этот раз его терпение уже иссякло, и он быстро обнажил великолепные бедра, розовые трусики, все еще плоский животик… Наконец стянув с нее платье, он решительно отбросил его в сторону. И теперь, если не считать трусиков, она стояла перед ним во всем своем обнаженном совершенстве. Женственные груди, твердые напрягшиеся соски, так и молящие их поцеловать…