Мгновенно остыв, Данте ссутулился и снял очки.
– Я не злюсь. Я не знаю…
Стоило ей осознать, что, возможно, у них уже больше никогда ничего не будет, как ее вдруг затошнило.
– Ты мой друг. На всю жизнь. И то, что я тебя люблю, ничего не меняет. Разве мы с самого начала именно не об этом договаривались? Сделав шаг вперед, мы лишь подхлестнули то, что и так у нас всегда было. И я не понимаю, как все это могло рассыпаться всего за один вечер.
Данте покачал головой:
– А все и не за один вечер случилось. Все начало сыпаться, как только ты сказала, что беременна. Еще в Лос-Анджелесе. Харпер, я честно пытался. Но я не смогу принимать участие в жизни твоего ребенка. И хватит об этом.
Харпер сглотнула. Он серьезно? Но тогда к чему все это было? Просто чтобы затащить ее в кровать? Нет, в это она никогда не поверит.
– Что ты несешь? Неужели хочешь сказать, что все это время притворялся?
– Да. Притворялся, что у нас может что-то получиться, но я не из тех, на кого стоит положиться.
– Врешь. Ты всегда меня поддерживал. И я никогда и ни на кого не рассчитывала больше, чем на тебя.
– Но только не в этом. Есть сотни причин, почему я не могу иметь ничего общего с твоим ребенком. И в первую очередь, из-за его отца.
Она впервые видела, чтобы темные глаза горели раскаленным углем. И все потому, что она выбрала донором спермы именно Томаса.
И это стало последней каплей.
Все это из-за какой-то профессиональной ревности?
– Данте, это низко. И дело даже не в том, что мы потеряли все то, к чему, как мне казалось, шли. Неужели мы теперь даже друзьями быть не сможем? И все потому, что ты никак не можешь пережить того, что когда-то давным-давно тебя обошли?
Зря она это сказала. Слишком грубо. И слишком правдиво.
Но что еще ей остается, когда все тело так и ломит от горя, разочарования и тысячи эмоций, для описания которых у нее просто нет слов? А еще она никогда ни с чем подобным не сталкивалась и просто не представляла, как справиться с раздирающей душу пустотой. Данте же всегда был путеводной звездой и опорой в жизни. Он должен был сделать все лучше и помочь вынести что угодно, а не разрывать ее на части всего лишь парой слов.
Пристально разглядывая собственные руки, Данте словно надеялся найти в них нечто такое, что принесет им всем успокоение.
Резко выдохнув, он посмотрел на нее так, что ей сразу стало страшно.
– Я не могу, – выдохнул он сквозь сжатые зубы. – Я честно пытался. Неужели ты сама этого не заметила? Я сам не рад, что все это тебе говорю, и я с радостью продолжал бы пытаться, но…
Его слова оборвались, а вместе с ними и ее сердце. А еще ей захотелось рывком преодолеть разделявшее их расстояние, потому что, несмотря ни на что, он все равно оставался Данте. Тем самым Данте, единственным драгоценным и совершенно особенным человеком, который всегда ей помогал и поддерживал. Но она не верила, что сейчас он примет ответную поддержку.