Тотчас же имя мое было внесено в список желающих, то-есть будущих членов профессорского института. Только покончив все это дело, я возвратился домой и объявил моим домашним торжественно и не без гордости, что "еду путешествовать на казенный счет".
В это время случился тут сосед-портной, позванный для исправления моей шинели; услыхав, что я еду путешествовать, он глубокомысленно заметил: "Знаю, знаю, слыхал: значит, едете открывать неизвестные острова и земли".
Я не старался разубеждать его, и был очень рад тому, что и мать и сестры, хотя и опечаленные неожиданным известием, не оказали никакого противодействия; матушка, по обыкновению, набожно перекрестилась, поцеловала меня и сказала: "Благослови тебя бог! Когда же едешь?"
- После лекарского экзамена, месяца через два.
Между тем, по собранным сведениям и слухам, дело настолько выяснилось, что я узнал подробнее о цели и об условиях. Дополним собранные сведения тем, что я узнал впоследствии.
Я представлю себе историю развития профессорского института, в который меня завербовал exprompto (Внезапно.) Е. О. Мухин, в следующем виде:
Академик Паррот был свидетелем в Дерпте и С.-Петербурге смутных и выходящих из ряда вон событий, постигших наши университеты в конце царствования Александра I (при министерствах кн. А. Н. Голицына и Шишкова и попечительстве Магницкого и проч.),
(А. С. Шишков (1754-1841)-адмирал; глава литературной реакции первой трети XIX в.; идеолог контрреволюционного дворянства; министр просвещения в 1824-1828 гг. В тот самый день, когда П. подал прошение о допущении его к вступительному экзамену в университет, Шишков принял должность министра и произнес перед главными чинами министерства программную речь. Министр предписывал "оберегать юношество от заразы лжемудрыми умствованиями, ветротленными мечтаниями, пухлою гордостью и пагубным самолюбием; науки, изощряющие ум, не составят без веры и без нравственности благоденствия народного; сверх сего, науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности, какую всякое звание в них имеет; обучать грамоте весь народ принесло бы более вреда, нежели пользы". Излагая свою программу, министр предлагал распространять среди людей, обязанных только подчиняться и быть верными помещичьему классу, "правила и наставления в христианских добродетелях", которые "не выводят никого из определенного ему судьбою места и во всех состояниях и случаях делают его и почтенным, и кротким, и довольным, и благополучным" (см. мою книгу о П. 1933, стр. 17 и сл.).