— О, можно лишь позавидовать, как в театре Вахтангова сыграли в этой моей пьесе Цецилия Мансурова и Рубен Симонов! — отозвался он.
— Нет ли в твоих словах, Эдуардо, серьезного противоречия?
— Ну, Россия — вообще страна сплошных противоречий! — воскликнул Де Филиппо. — Смотри, у вас трудно купить хороший костюм и красивый галстук. В то же самое время в Москве великолепное метро, фантастические небоскребы, и везде чудесные дороги.
Я кисло улыбнулся.
— Прямо-таки везде?
— По крайней мере в Москве, — поправился Де Филиппо. — А главное — вы страна, где очень любят книги, кино и театр. Вот и на моих гастролях в Москве ни одного свободного места не было.
— На «Мэра района Санита» лишний билетик за полкилометра до входа спрашивали, — подтвердил я.
— Видишь! — возрадовался Эдуардо. — Только и это еще не все. Знаешь, что меня особенно удивило?
— Очереди?
— Вовсе нет, Лев. Во время войны в Неаполе за хлебом еще и не такие очереди были. Поразили меня ваши люди, их спокойная уверенность, да и страха потерять работу у них нет. Ты же сам видел, многие неаполитанцы до сих пор не имеют работы, постоянной, надежной. Правда, далеко не все мои сограждане рвутся работать, — с улыбкой заключил он.
Вот когда я понял, что советская пропаганда не столь уж и примитивная. Ведь даже такой наблюдательный человек, как Де Филиппо, ей поверил.
Но свой родной Неаполь он и в самом деле знал «как свои карманы». И он тысячу раз был прав, говоря, что понять душу этого уникального города туристам не дано. В нем надо пожить, и долго. Похоже, только в Неаполе мирно сосуществуют трудолюбивые ремесленники, строительные рабочие, моряки и главари каморры, честные торговцы и наглые обманщики.
Что верно, то верно — многие неаполитанцы физический труд не любят и не уважают, предпочитают ему мелкую контрабанду, а порой и беззастенчивый обман. С каким, однако, изяществом они оставляют тебя в дураках!
Приведу для наглядности лишь один эпизод, случившийся со мной лично.
На узкой, круто идущей ввысь виа Толедо в том бесконечно далеком сорок девятом году торговал одеждой черноволосый, высокого даже для северян роста парень. Хотя в магазине напротив цены были чуть ли не на четверть ниже, торговля шла весьма бойко. Стало мне любопытно, каким таким способом малый этот привлекает покупателей. Подошел я к нему и спросил: «Сколько стоит вон тот костюм спортивного покроя?» Он назвал цену, и я сказал, что для меня это слишком дорого. Хотел уйти, но не тут-то было. Парень схватил меня за руку и принялся громовым голосом убеждать:
— Примерьте, синьор. Хуже ведь вам от этого не станет. А я на глаз вижу — костюм вам на редкость к лицу.