— Ну, утром так утром!
Они дошли до следующего зала, где выставлялись экипажи и повозки. Там Студент забрался внутрь санного возка конца XVII века, представлявшего собой обитый сафьяном короб с окошками на деревянных полозьях. Здесь ему предстояло ждать утра и первых посетителей, с которыми он должен будет незаметно смешаться.
— Ну как, нормально устроился? — поинтересовался Короедов.
— По-царски, — ответили из темноты возка.
Остаток ночи Короедов провел, пересчитывая деньги и мечтая о новой спокойной жизни, в которую он сейчас вступал. Точнее, уже вступил. После выплаты долга у него останется целых пять тысяч рублей! Огромные деньги, если задуматься. Можно будет купить дачу в Вешках каких-нибудь, на северной окраине. Главное, чтобы подальше от Мамырей. Никаких больше Мамырей! Никаких больше карт! Может, даже с водкой получится завязать… Новая жизнь, в общем!
В пять утра сонный и окрыленный Короедов пошел совершать утренний обход. Теперь он смотрел на упрятанные за пуленепробиваемыми витринами золотые и серебряные украшения без малейшего раздражения, с каким-то даже чувством сопричастности. Здраво поразмыслив, он пришел к выводу, что к даче, в общем-то, полагается автомобиль. А как же? На электричке не очень-то наездишься, особенно со всякими баулами, картошкой да кабачками (а картошка и кабачки будут родить обильно, в этом он не сомневался)… Вот-вот. Если же подойти к делу с умом, то, помимо дачи, денег хватит на какой-нибудь слегка подержанный «Москвич». Главное, выбрать благородный цвет…
«Благородный цвет…» — повторил он про себя еще раз, как раз дойдя до витрины с шапкой Мономаха и прочими царскими регалиями. И остановился.
Витрина была целой и невредимой. По крайней мере, выглядела как целая. Но шапки Мономаха там не было. Слева — государственная держава с серебряным крестом, справа — императорская корона Анны Иоанновны… А между ними на бархатной подставке лежала обычная кроличья ушанка. Облезлая. Мятая. Унылого поносного цвета (совсем неблагородного). И уши наверху завязаны какой-то растрепанной веревочкой. Особенно поразило Короедова то, что цвет этой веревочки был радостно-синим и ее явно срезали с какого-то другого предмета гардероба, типа женского бюстгальтера. В окна Оружейной палаты пробивался первый утренний свет, в котором эта чертова ушанка выглядела особенно дико и нагло. Как же так? Может, опять наваждение, как тогда, с этой бабой в купальнике и огненными шарами?
Капитан Короедов обошел витрину с одной стороны, с другой. Присел на корточки, глянул на ушанку с нижнего ракурса. Ничего не изменилось. Из его горла вылетел сдавленный хрип. Оскальзываясь на полированном мраморном полу, он ринулся в зал экипажей. Резко затормозил у обитого сафьяном возка, врезался в него, отшатнулся, рванул на себя хлипкую дверцу. «Макаров» в дрожащей руке нацелился в черное нутро царской повозки.