Он осторожно пододвинул в темноте свой стоптанный ботинок и прикоснулся им к Маринкиному сапожку. Она не отодвинула ноги, и Валерка так и просидел со сладким замиранием сердца все полтора часа. А когда зажегся свет, он вдруг увидел, что ботинок его прижат к… ножке кресла. И ему вдруг стало так обидно, что почти весь обратный путь он промолчал. И Маринка молчала тоже. Будто вдруг прикоснулась к чему-то запретному и ей теперь было неловко.
Когда «Антошка», вдоволь наболтавшись над Леной, приземлился в Усть-Вилюйске, сидевший у двери Валерка выпрыгнул из него самым первым. Огляделся. Над взлетной полосой, выходящей на обрывистый яр, уже догорал закат. Аэровокзал, а точнее, небольшой домишко, громко называемый этим словом, почти не изменился, разве что еще больше посерел и скособочился. И поджидавший пассажиров пазик был, кажется, тот же. Мало что поменялось и в поселке.
А вот с одноклассниками не повезло – оба укатили на весеннюю охоту куда-то на острова. Родители и того и другого, конечно, узнали Валерку и предложили пожить пару дней у них, но он как-то не захотел без друзей останавливаться в уже чужих домах. И пошел в единственную маленькую и вечно пустую гостиничку на берегу реки. По крайней мере, там он мог чувствовать себя совершенно свободным.
Устроившись, можно было, конечно, поискать Маринку, но как? Фамилия у нее, естественно, теперь другая. У друзей он бы выспросил все, но не лезть же с такими расспросами к чужим людям на улице. Тем более на ночь глядя. А хозяйка гостиницы оказалась из приезжих и ничего о Маринке не знала. Да и какой может быть столь неожиданная встреча? Одно дело сон, а другое – явь. И как это все понравится ее мужу?.. «Лучше завтра в школу зайду, учителя-то нас еще хорошо помнят. Расспрошу обо всех, и о ней как бы между прочим…»
Но наутро ноги будто сами привели его не в школу, а во двор. Их двор. Вот они, два дома. Справа его, Валеркин, слева – Маринкин. Зайти бы сейчас в ее девятую квартиру и спросить о ней. Но родители Маринки уехали отсюда еще в год ее поступления в университет. Так что в девятой сейчас могут даже и не помнить прежних жильцов. Как и во второй, в его доме напротив.
«В волейбол, видно, играть перестали», – отметил про себя Валерка, глядя на сильно покосившиеся столбы для сетки, которые он сам когда-то вкапывал.
А в их пору по вечерам у края площадки даже выстраивалась очередь – от пятиклассников до пенсионеров. Играли «на вылет», потерпевшие поражение тут же уступали место другим. Он всегда старался попасть в одну команду с Маринкой и бросался очертя голову «вытягивать» каждый неловко принятый ею мяч. Уходил с площадки в синяках, но с гордостью чувствовал на себе благодарные Маринкины взгляды. А однажды они поссорились из-за какого-то пустяка и целую неделю не разговаривали. И стоило Маринке выйти играть, как он демонстративно уходил «учить уроки». А на самом деле вставал в своей комнате за штору и смотрел в щелку за ней.