МУРовцы переглянулись. Оперативники не привыкли к такой откровенности, тем более исходящей от бывшего коллеги. Преодолев смущение, полковник Кононов произнес:
— Капитан Нахалкин, ваши предложения.
Филатова разбудил звон часов, отмеривших в прихожей восемь ударов. Десантник провел рукой по прохладной простыне и понял, что Юлия в очередной раз оставила его одного. На столе не было даже записки, а на кухне ничто не говорило о том, что ему предложили самому приготовить завтрак.
Десантник откинулся на подушке, вспоминая разговор, которого он всей душой хотел бы избежать.
— Юля, я тебе не во всем признался, — сказал он, когда начался отлив океана страсти, надолго затопившего комнату. — Я знал, где был Костя…
Юлия приподнялась на локте и спокойно посмотрела на него.
— Я была в этом уверена, Юрочка. Иначе ты не смог бы прийти сюда и ласкать меня… Неужели ты думаешь, что я, сорок лет прожившая на этом свете, не чувствую человека, которого прижимаю к себе?
— И подробности знаешь?
— Откуда? Юра, родной мой, я чувствую сердцем, а не разумом, я просто баба, а не компьютер, я мать, а не следователь МУРа. Ты что, считаешь меня окончательной мразью? Представляешь, что я, не будучи уверена, что мой сын в безопасности, стала бы трахаться с человеком, который был должен его охранять и позволил каким-то гадам его похитить? Нет, Юра. Я предчувствовала, что компаньоны моего мужа хотят на него «наехать». Я тебе уже про это говорила. Я даже тебе признаюсь, что не без моего участия они получили свое. Но… Я не знаю, кто увел Костю с этой маршальской дачи.
— Гуссейн, — коротко сказал Филатов. Он лежал рядом с Юлией, закинув руки за голову.
Женщина встала с постели, подошла к окну, раздвинула шторы. В свете фонаря, пробивавшемся сквозь оконные стекла, ее силуэт казался выточенным из мрамора. Филатов вспомнил, что такой образ уже приходил ему на ум, и грустно сказал:
— Закон и любовь несовместимы, Юля.
— Это предупреждение? — резко повернулась она. — О чем ты меня предупреждаешь? Кто такой Гуссейн?
— Кроме того, он разведал кое-что о взрыве в «Олимпе». Откуда я это узнал — не спрашивай. Информация дошла до меня случайно.
— И все-таки? Я не понимаю, какое отношение я имею к какому-то Гуссейну и этому взрыву?
— Никакого, — ответил Филатов. — Но раз Костя был у него, значит, ему до сих пор грозит опасность.
— Значит, ты не знаешь, где теперь мой сын?
— Нет, — отрезал Филатов. — Теперь ты захочешь, чтобы я ушел? Я ведь не выполнил своей задачи, не нашел Костю.
— Я еще раз спрашиваю, Юра: кто такой Гуссейн и где его искать?