В дверь позвонили: длинный, короткий, снова длинный.
— Это Колян, — с уверенностью сказал Филатов и отправился открывать. И точно — на пороге стоял принаряженный по случаю субботы в чистые брюки и рубашку сантехник. Почти трезвый и благостный, чисто выбритый и даже пахнущий чем-то вроде одеколона.
— Э-э… Я не вовремя? — спросил он, услышав доносящийся из кухни шум.
— Заходи, дурилка картонная! — пропустил его в квартиру Юра. — Знакомься, это Саша, он к нам из Беларуси приехал.
— С прибытием, — чинно пожал Коля руку учителю. — Как там ваш президент поживает?
— Поживает… — скучно ответил Позняк и тяжело вздохнул.
— Ну и ладненько, — не стал вдаваться в подробности слесарь. — Так это приезд гостя отмечаем?
— Ну дык елы-палы! — утвердительно ответил Филатов. В прошлом году ему попалась книжка про «митьков», и теперь он куда ни попадя вставлял «митьковскую лексику». — Присоединяйся. Там Галина хозяйством занимается, скоро за стол сядем.
Через час слегка захмелевшие «москвичи и гости столицы» выпили за «Союз нерушимый республик свободных», что свидетельствовало о том, что первая стадия пьянки подходит к концу. Наступило время трепа. Пьянка люмпенов в этом отношении весьма похожа на пьянку интеллигенции: и тем и другим есть о чем рассказать и вспомнить. Подлинные пролетарии в этом отношении проигрывают.
— Слышь, Шура, — обратилась Галина к Позняку, — так как получилось, что ты в Москве впервые?
— Да так и получилось. Союз развалился, когда мне семнадцати не было, в армии отслужил, уже в белорусской, потом в пединституте учился, на филологическом, вернулся в свои Ушачи — работы нормальной нет, пять часов в неделю давали… Ну, я и пошел детишек учить плашки строгать. Какая тут Москва? Да у нас большинство никогда в России не было!
— Я вот тоже в Беларуси не был, — произнес Колян, закуривая сигарету. — Там у вас, говорят, рыбалка хорошая.
— Что есть, то есть, — с готовностью подтвердил учитель. — Пока не перевелась рыбка…
Галина, которая уже захорошела, отыскала на столе кусок копченой рыбы и принялась его внимательно рассматривать. Потом отложила его в сторону и глубокомысленно произнесла:
— А если бы Ленина в мавзолее закоптить, он тоже сохранился бы?
Мужики оторопели. Сравнение мумии вождя с копченой рыбой не приходило им в голову даже по самой большой пьяни. Первым заржал Позняк, и тут же комната наполнилась громовым хохотом. Отсмеявшись, учитель вытер слезу и сказал:
— Н-да, Ленин и теперь живее всех живых. А вот у нас в газете, в Ушачах, мужик работает, корреспондент, так он с Лениным пил. Прямо в мавзолее.