— Гриша, — обратился к банкиру Садальский, — ты в этом деле заинтересован меньше нас. Твой «Славянский кредит» и так на нашей конторе зарабатывает столько, что…
— Стас, — перебил его Кацнельсон, — я знаю, сколько я зарабатываю. И ты не хуже меня это знаешь. Давай лишних слов не говорить. У меня таких фирм, как ваша, вагон и маленькая тележка. Поэтому скажи конкретно, что ты хочешь и сколько я лично от этого буду иметь.
Садальский утих, и эстафету принял Боровиков.
— Скажем так, Гриша, люди мы свои, — произнес он и, заметив, как поморщился Кацнельсон, заторопился: — Короче, мы недовольны тем, как Василий ведет дела. Нужно переписать документы…
— А он не соглашается, да? — ухмыльнулся Кацнельсон. — Так поговорите, убедите, мы же все люди, можем договориться…
Садальский хмыкнул:
— Договоришься с ним, как же…
— А вы пробовали? — парировал банкир. — Ладно, время — деньги. Что от меня требуется?
— Помощь твоей службы безопасности, — конкретно ответил Боровиков. — Поскольку к Васнецову с точки зрения банальной законности подкопаться практически невозможно, нужно его прижать чем-то другим. В бизнесе, как ты знаешь, друзей-приятелей нет. И если мы с ним водку пьем, это не значит… Короче, ты с этого получишь пол-лимона.
— …Два дня назад «соратнички» со мной конкретно поговорили, — сказал Васнецов. Он с женой и Филатов с Марабдели расположились в гостиной и проводили импровизированное совещание. — Они шибко недовольны, что я сам не ворую и им не даю. Ну что я мог им сказать? Садальский с Боровиковым — тертые жуки, до них простая логика не доходит. Перелаялись мы, как стая собак. Я их послал по-нашему, по-дорожному. Они переглянулись и ушли, ни слова не сказав.
— То есть вы думаете, что это они Костика похитили? — спросил Марабдели.
— Да не знаю я! — в сердцах махнул рукой Васнецов. — Сейчас в Москве каждый день кого-то похищают. И не таких бобров требушат, как я…
Юлия Трофимовна вышла из комнаты и спустя минуту вернулась, неся в руках поднос с квадратной бутылкой виски и четырьмя стаканами. Поставив поднос на журнальный столик, она произнесла, на взгляд Филатова, слишком спокойным для матери, у которой похитили единственного сына, тоном:
— Я не верю, что это Миша и Стас. Но если это все-таки они — жить им осталось недолго.
— А что ты можешь сделать? — набросился на жену полностью потерявший присутствие духа Васнецов. — Рыбам скормишь?
Намек на ее «рыбные» занятия Юлия Трофимовна спокойно парировала:
— В дорожное покрытие закатаю. И катком проеду. Лично!..
С этими словами она налила спиртное в стаканы и подала мужчинам: