Флоридский полицейский стоял у двери, у той самой двери, через которую Лео Силверштайн сбегал с заседаний клуба «Киванис». Вернувшись в приемный зал, я ободряюще улыбнулся Лайнелу и сотрудницам агентства «Улетное».
– Простите.
Они закивали, показывая, что поняли. У парадных дверей застыли сержанты Бейкер и Уошберн, в холле – пожилой флоридский полицейский. Лео Силверштайн разговаривал с ними, выразительно жестикулируя. Флоридский полицейский поднял руки: успокойтесь, мол. Уошберн явно злился, а Бейкер бросал на него встревоженные взгляды.
Похоже, Бейкер понемногу прозревает.
Ко мне подошла Джейн из турагентства «Улетное».
– Понимаю, время сейчас неудачное, но я хотела бы сфотографировать тебя, чтобы потом держать снимок вместе со снимком Мэри.
– Внесу контрпредложение. У меня нет свежей маминой фотографии. Если пришлете мне копию, я покрою вам расходы.
Мне показалось, что Джейн сейчас расплачется.
– Да, конечно. Платить не надо. Я с удовольствием…
Я нервно сглотнул и продиктовал адрес абонентского ящика в Нью-Йорке. Вряд ли о нем известно полиции. Счета за коммунальные услуги приходят в квартиру, письма Милли – на абонентский ящик.
– Давайте сделаем групповое фото – Дэвид, Лайнел и агентство «Улетное». Попросим кого-нибудь нас щелкнуть. – Я махнул рукой на стол с закусками. – Можно у той стены.
Одна минута подталкивания, выстраивания, умасливания, и мы встали у стены – Сильвия в центре, Лайнел, Джейн и Патриша с одной стороны от нее, Роберта, Бонни и я – с другой. Мистер Стайгер быстро сделал два снимка.
– Отлично! Теперь давайте сделаем один большой шаг вперед! – скомандовал я, осторожно отодвигая группу от стены, и тихонько попросил Бонни: – Я шагну назад. Пожалуйста, сомкните ряд, чтобы меня прикрыть.
– Зачем это? – недоуменно спросила Бонни.
Я кивком показал на полицейских:
– Пожалуйста!
– Ладно, – нервно отозвалась Бонни.
Я сделал шаг назад, а Бонни притянула к себе Роберту, полностью заслонив меня от всех присутствующих в зале.
Я прыгнул.
12
Вот уже десять дней я обитал в «Серенити-лодже» и три дня как начал мои прогулки по окрестностям. В тихой столовой, где я собирался позавтракать, меня остановила миссис Бартон:
– Все в порядке, мистер Райс?
– Зовите меня Дэви, миссис Бартон.
Так звала меня мама…
– Хорошо, Дэви. Как вам домик? Вам что-нибудь нужно?
– Нет, все хорошо, – покачал головой я.
Пятидесятишестилетняя миссис Бартон овдовела десять лет назад: ее муж умер от рака. Она работала психотерапевтом, но о маме я говорил с ней лишь однажды, сразу по приезде. Как погибла мама, я не сказал.