– Боб, ты просто клоун! – громко объявил я.
А потом поднял руки и, щелкнув пальцами, прыгнул к себе в квартиру.
Наутро после встречи с Бобом Великолепным я вдруг решил отправиться во Флориду к дедушке. Турагент забронировал мне билет на самолет, вылетающий из Ла-Гуардии менее чем через двадцать минут. На борт я поднялся, когда посадка уже заканчивалась.
В Орландо я пересел на самолет, вылетающий в Сосновые Утесы, конечный пункт моего путешествия. Восходящие токи воздуха безбожно трясли тесный шумный самолетик. В какой-то момент сильный нисходящий поток прижал меня к ремням безопасности, и я едва не прыгнул прочь из салона.
Остановила меня лишь неуверенность в том, что получится прыгнуть обратно в движущийся объект, который к тому же вне поля зрения. Если уж выпрыгивать из салона, то когда самолет снизится и качка станет невыносимой. В действительности полет продолжался полчаса, а мне показалось, что всю жизнь. На земле стало куда легче.
Здание аэропорта оказалось чуть больше первого этажа дома, в котором я жил, а кассир исполнял заодно обязанности члена посадочной команды, носильщика и охранника. Из Орландо прилетели шесть человек, включая меня, пятерых встретили друзья и родственники, а я остался на милость службы трансфера, в виде помятого синего микроавтобуса с морщинистым водителем.
– Куда едем?
– Ой, подождите секунду. Мне нужно проверить адрес по телефонному справочнику.
Я вернулся в терминал и подошел к таксофону в углу.
Артура Найлса в справочнике не оказалось. Черт! Я огляделся по сторонам: никто за мной не следил. Я старательно «выучил» угол у таксофона и прыгнул в дом к папе, в свою бывшую комнату. Ну и пылища! Порывшись в письменном столе, я отыскал дедушкино письмо – открытку ко дню рождения в конверте с адресом. Я спрятал конверт в карман и закрыл все ящики.
В коридоре послышались шаги. За дверью моей комнаты они остановились. Я замер. Если дверная ручка шевельнется, я тут же прыгну прочь.
– Дэви! – позвал папа с дрожью в голосе.
Не помню, чтобы когда-то ранее его голос дрожал.
После небольшой паузы я неожиданно для себя ответил:
– Да, это я.
По-моему, папа не ждал ответа. Он охнул и, судя по скрипу половиц, переступил с ноги на ногу. Начал возиться с замком. Когда раздался щелчок, я прыгнул обратно в аэропорт Сосновых Утесов.
Я устало прислонился к стене, и кассир-носильщик-охранник изумленно на меня уставился. «Пусть удивляется», – подумал я, имея в виду папу, а не кассира. Меня мутило, но я чувствовал и странное удовлетворение, как в день, когда разбил контейнер с мукой. Впрочем, удовлетворение могло быть и больше. Результатов своей выходки я не увидел, но, кажется, и не наследил.