К таксисту я подошел, держа в руках открытку в конверте.
– Помоза-серкл, триста сорок пять.
С заднего сиденья я наблюдал, как мимо проносятся белые дома и зелень. Папин голос звучал иначе, по-стариковски, но я старался об этом не думать.
– Ну вот, мы на месте, Помоза-серкл, триста сорок пять. С вас четыре бакса.
Я расплатился, и таксист уехал. Дом оказался таким, как я помнил, – маленьким белым бунгало в окружении финиковых пальм и каналом чуть поодаль. «Джонсон» – было написано на почтовом ящике.
Женщина, которая открыла дверь, говорила по-испански, а по-английски – почти нет.
– Un momento, porfavor[5], – сказала она, когда я спросил Артура Найлса, и исчезла в доме.
Вместо нее появилась блондинка, говорившая с тягучим южным акцентом. – Мистер Найлс? Ну… Он умер года четыре назад. Да-а, четыре года назад, в августе. Стояла сильная жара, и у него случился инфаркт. Мистер Найлс умер в тот же день. – Блондинка прижала палец к губам, словно задумавшись. – Тогда мы жили чуть дальше по Помоза-серкл, в доме триста тридцать, а этот дом купили у дочери мистера Найлса.
– У Мэри Райс? – спросил я, захлопав глазами.
– По-моему, это ее фамилия по мужу, а в документах было Мэри Найлс.
– Она живет в Сосновых Утесах?
– Думаю, нет. Мэри похоронила отца на кладбище «Олив бранч», а договор купли-продажи дома подписывал адвокат по доверенности от нее.
– Фамилию адвоката не помните?
Блондинка подняла на меня глаза:
– Полагаю, вы не захотите объяснить мне, почему обо всем этом расспрашиваете?
– Я Дэвид Райс, сын Мэри, – ответил я после небольшой паузы. – Когда мама ушла от отца, она… ну, она и меня оставила.
Ладони вспотели, я почувствовал, что краснею.
Мама ведь оставила меня? Оставила, потому что такого брать не стоило?
– Пытаюсь разыскать ее, – проблеял я.
Молчание.
– Хм, давайте я загляну в документы и посмотрю, как его звали. Не стойте на солнцепеке, войдите в дом, пока я ищу. – Блондинка завела меня в дом и показала на стул в прихожей. – Розали-и-инда! Aqua frío, porfavor, por el hombre[6].
Блондинка исчезла в глубине дома. Минуту спустя служанка принесла мне стакан ледяной воды.
– Gracias! – поблагодарил я.
– Por nada. – Служанка улыбнулась и ушла.
Прихожая казалась совершенно чужой, ведь в ней сменили всю мебель. Лишь взглянув в окно и увидев дом напротив, я почувствовал, что бывал здесь раньше. Нахлынули воспоминания, яркие, четкие, болезненные.
«Черт побери, Дэви, ты в третий раз даешь мне даму пик!»
«Ну, Дэви, пожалей своего дедушку! Он ведь старый и слабый!»
«Знаете, юная леди, я ведь запросто могу вас выпороть! Получайте, вот вам!»