Получилось неловко, грубовато, бесхитростно, но это была моя шестая попытка, и переписывать в седьмой раз совершенно не хотелось. Я щелкнул по иконке, и лазерный принтер бесшумно распечатал страницу. Я подписал письмо и положил в конверт, на котором стояли мамино имя и девичья фамилия, Мэри Найлс. Прыгнул на лестницу под офисом Лео Силверштайна, поднялся по ступенькам и попросил администратора передать письмо адвокату. Женщина согласилась, не задав ни одного вопроса, и я понял, что она знает, в чем дело.
Не нужна мне ваша жалость! Так и подмывало прыгнуть домой на глазах у этой понимающей дамы, только чтобы стереть с ее лица выражение сочувствия. Нет уж, я уже и так напрыгался! Поблагодарив женщину, я вышел на лестницу и прыгнул оттуда.
Вечером я позвонил Милли и рассказал ей про письмо.
– Очень хорошо, Дэви. Ясно, что тебе тревожно, зато ты узнаешь правду.
– Вдруг мама не захочет меня видеть? Вдруг я ей безразличен?
Милли ответила не сразу.
– По-моему, тебе не стоит из-за этого переживать. Даже если ты безразличен ей, то, по крайней мере, выяснишь это, учтешь и пойдешь дальше. Так лучше, чем вязнуть в неизвестности.
– Вязнуть в неизвестности? По-моему, описание очень точное. Я завяз в неизвестности: есть у меня мать или нет.
– Дэви… матери у тебя не было последние шесть лет, – деликатно напомнила Милли. – На самом деле неизвестность в другом: станет мама частью твоей жизни или нет.
– Не чувствую разницы. – в досаде я покачал головой.
– Сейчас ты не такой, каким был, когда ушла твоя мама. Само время изменило тебя, не говоря уже о жестоком отце. И твоя мать сейчас не такая. Психотерапия способна сильно изменить человека. Прежних отношений не вернуть ни тебе, ни ей. Только если притворяться и фальшивить. У вас просто не получится.
– Черт подери, Милли, все так сложно!
– Ага.
Я сменил тему:
– Какие планы на выходные?
– Еще не думала. Может, просто отлежусь.
– В постели? – спросил я, слабо улыбаясь.
– Ну, часть времени в постели, но не все выходные. Так и отношения угробить недолго.
– Сексом угробить?
– Одним сексом. Надо, чтобы нас связывал не только тонкий слой влаги.
– Тебе не нравится? А мне казалось… Ну, что тебе хорошо.
– Я люблю секс. Люблю настолько, что порой это идет вразрез с протестантским воспитанием. Я люблю заниматься сексом с тобой, Дэви, потому что… потому что я люблю тебя.
У меня что-то случилось с лицом, подкатила тошнота. Я не видел ни телефона, ни стула, ни книжных полок – только лицо Милли.
– Милли… Можно мне прилететь к тебе сегодня?
Голос мой звучал резко, рука, сжимающая трубку, дрожала. Милли шумно выдохнула: