Всё просится на волю, даже снег
Летит к земле не для пустых утех.
Он кружит над Болотной и Тверской,
Среди надежды алчущего люда,
Не для того, чтобы пришла остуда,
А чтобы окунуться в непокой.
И катится тревожная волна
По площади, и скалит сатана
Свои насквозь прокуренные зубы…
Ему отраден непокой, как блуд:
Лишь заволнуются — он тут как тут.
О, как ему любые смуты любы!
И Божий снег становится тревожен —
Он мечется, пречист… Но невозможен
Неясный путь в безвыход, в никуда…
Стихает гул толпы, и навороты
Речевок, надоевших до зевоты,
Уходят в водостоки, как вода.
А мы с тобой уйдём туда, где снова
Прильнут друг к другу музыка и слово,
И вечер нашей встрече будет рад.
И память возродит иные встречи,
Благословит и примет наши речи,
Былых видений открывая ряд.
Ты говори, не ведая печали,
О том, как чайки вольные кричали
И что шептал шиповник у оград,
Как к полночи, в копилеще просторном,
Лежало небо — чёрное на чёрном
Морском лугу, забыв про звездопад.